Александр Хриспенс - Прикосновение

Мария:

– Вы что? Катька! Если мама узнает, ты получишь от неё…

Катя:

– Не узнает, если ты ей не расскажешь! Ну, так вы будете играть с нами?

Я смотрел с любопытством на эту картину, и мне было очень интересно: я видел, как наши старшие сёстры были ужасно удивлены и, подойдя ближе, смотрели на нас, как на диковинку, молча переглядывались между собой, перешёптывались, смеялись звонко и в один голос дразнили:

– Жених и невеста, половина теста, тесто засохло и невеста сдохла!

Катя, соскочив с коленок, обиженно сказала:

– Саша пойдём, не будем с ними играть!

Мария:

– Хорошо! Я не скажу маме ничего, давайте играть!

На сеновале построили домик из подручного материала, разделили комнаты. Мы все так увлеклись игрой, что не заметили, как азартно вошли в свои роли, в которых каждый исполнял свои обязанности: родители – свои, дети – свои, временами дети подглядывали за родителями, родители злились…

Катя – в своей роли:

– Как вам не стыдно?! Вы – наши дети, вы не должны за нами следить, подсматривать, что мы делаем…

Сестры посмеивались, обзывая нас снова «женихом и невестой»… Мы с Катей злились и убегали от них, прятались в палисадниках, в огороде, в садах; сёстры искали нас, но временами это им надоедало и они бросали эту затею – уходили играть в куклы, забывая о нас…

Как-то раз мы с Катей спрятались у нас в саду, где росли вишни полутораметровой высоты в два ряда, а в углу – кусты чёрной смородины, заросшие высокой травой. Мы сидели и смеялись над нашими сёстрами: как они бесполезно стараются нас найти и потом пропадают, так и не обнаружив!

…Мы с Катей смотрим друг на друга, затем целуемся. Поцелуй был детским, но какая-то волнующая неизвестность магнитом притягивала меня, и вместе с непонятным жаром в животе, возникал вопрос: чем притягивает друг другу взрослых тётей и дядей?

Катя вдруг сказала:

– Саша, давай попробуем по-настоящему? – и начала раздеваться.

Я обомлел, глядя на неё. Раньше я замечал разницу между мальчиком и девочкой, но не в такой близости. Во мне что-то взорвалось, окатило жаром, и мы упали в объятиях на траву, и между нами произошло то, что происходит между взрослыми тётями и дядями… Конечно, всё было по-детски, неуклюже и плохо, сразу хотелось убежать куда-то, но мы снова и снова встречались с Катей втайне от всех и, часами пролёживая в объятиях друг друга, разговаривали о всяких вещах; мне было легко, потому что Катя была очень развитая для своего возраста девочка, она могла уже читать многие слова, знала алфавит, словом, мне было безумно интересно с ней…

Однажды, жарким июльским днём, к нам в дом вошла мама Кати, тётя Люба. Смотря на меня как-то особенно, она, ни слова не говоря, проскользнула мимо меня в летнюю кухню. Меня очень заинтересовал её визит, но я слышал только, как тётя Люба с моей мамой шепчутся о чём-то, затем звякнули тарелки, и тётя Люба так же вышла, как и вошла – с тем же выражением лица.

Провожая её, мама не сводила с меня глаз… Затем подошла ко мне:

– Сынок, мне надо с тобой поговорить… Нам стало известно о вашей связи с Катей, она сейчас болеет, у неё болит живот, и её сестра, Маша, рассказала, почему у неё, возможно, болит живот… Так вот, Саша, ты уже взрослый мальчик и должен понимать, что такие отношения ненормальны в вашем возрасте, от таких отношений рождаются дети. Но природа предусмотрела это, и у вас ещё не могут родиться дети, но придёт время, когда это может случиться, и вы, будучи сами ещё детьми, родите детей. Ты же понимаешь, что тогда будет… Сашенька, сынок, не губи себя и Катю! Вы должны жить детской жизнью, а в ней таких отношений не должно быть, понимаешь? Должна быть чистота – чистота мыслей, чистота поступков… А когда вы станете взрослыми, будете женихом и невестой, поженитесь, и только потом будут такие отношения, и у вас родятся дети – похожие на тебя и Катю. Саша! Я не стану тебя наказывать. Я чувствую, что ты всё понял, я верю в тебя, доверяю тебе, до этого момента ты меня ещё никогда не подводил и, надеюсь, не подведёшь. Обещай мне, что ты больше никогда не будешь прикасаться к Кате и все мои пожелания выполнишь. Обещаешь, сынок?

Во время её монолога в моей голове будто звенели колокола. Мамины слова тронули меня до глубины души и я, всхлипывая и захлёбываясь от слёз, прошептал:

– Обещаю, мама…

С Катей мы продолжали дружить, встречались, болтали, и лишь изредка наши взгляды выдавали, что какая-то странная тоска охватывала наши души… Но больше мы никогда не подходили близко к друг другу.

Время летело, уже кончалось лето, и было жаль его – школа надвигалась неотвратимо. Я наблюдаю за отцом, как он, покуривая сигарету, за воротами ожидает служебную машину. Наконец, возле него останавливается машина, отец бросает сигарету, не затушив её… Выговаривает водителю:

– Коля, что случилось? Ты где пропал? Обед ведь давно уже закончился!

Захлопывается дверь, машина трогается, а я завороженно смотрю на незатушенную сигарету, как дым тоненькой струйкой поднимается и растворяется в никуда… Меня вдруг охватывает непреодолимое желание попробовать покурить: поднимаю сигарету с земли, смотрю на неё, она тлеет, дымит, от неё идёт запах – запах необычный, сладковато-дурманящий, он манит меня и я закуриваю, кашляю, плююсь…

– Фу, какая гадость!

Первое желание – выбросить, но руки удерживают сигарету, не выбрасывают; прокашливаюсь, затягиваюсь снова – уже не так кашляю, уже не такая гадость, смотрю на неё, курю дальше. Теперь я всё чаще и чаще наблюдаю за отцом и жду, когда он выбросит сигарету, и – снова курю, чувствую, как что-то происходит со мной, где-то внутри мне неспокойно, понимаю, что это плохо, а если родители увидят? Как смотреть им в глаза? Мне становится стыдно, я бросаю сигарету… Однако вопрос «почему взрослые так много курят?» ещё очень долго занимал меня.

Перед школой мы едем с отцом в наш областной центр, в город Семипалатинск – отец по делам, а я на неделю к дяде моей мамы, Рафаэлю.

Город Семипалатинск находится от нас на расстоянии в полтысячи километров, ехать долго, я рассматриваю дорогу – всё здесь впервые для меня! Я замечаю, как пейзаж постепенно меняется, переходит в бесконечные степи. Отец разговаривает с водителем, дядей Колей. Я временами прислушиваюсь к разговору, но затем опять устремляю взгляд вдаль. Солнечные лучи жгут лицо, слепят глаза и заставляют морщиться – это восходит солнце, наполняя землю теплом. Вид этой картины что-то переворачивает внутри меня: безотчётно нахлынувшая радость – совершенно непонятное чувство… Что же, почему и – что ещё вызывает у человека такое чувство радости? Встреча с новым? Исполнение желаний? Размышляя над этими серьёзными проблемами, я услышал тихий храп. Всё понятно – отец наговорился и задремал.