Александр Хриспенс - Прикосновение

Итак, побывав у родни, мы с Эльвирой продолжаем наше путешествие в каникулы, наш путь, который лежит теперь в село Благодатное, к бабушке Марии. Дорога пролегает в горных местах, бугор за бугром, всё ближе к горам, мелькают за окном кустарники, поля пшеницы, подсолнухов, кукурузы, покос… Ширь необъятная, красота!

Бабушка идёт навстречу, улыбается:

– Внучата мои дорогие! Неужели? Я всякий раз прислушиваюсь: не остановился ли автобус, не приехали ли мои внучата…

Обнимая и целуя бабушку, мы с сестрой наперебой заголосили:

– Бабушка, наша милая, любимая (иногда нам очень хотелось назвать нашу бабушку «бабулей» и обратиться на «ты» – нам казалось, это теплее, но наше воспитание не позволяло нам этого сделать. И мы продолжали обращаться к ней так, как нас учили наши родители, а их, в свою очередь, учили их родители; конечно, в этом были свои плюсы и минусы…), здравствуйте! Мы всегда ждём каникул, чтобы навестить вас, мы скучаем, мы вас любим!

– Рассказывайте! Как ваша семья, как моя внучка Марина, что поделывают внучата – Андрюша, Ваня, Коля? Как родители живут – дружно? Не ругаются?

Мы с сестрой смутились, переглянулись друг с другом, и Эльвира подала знак, что она будет говорить:

– Бабушка, вы спрашиваете про родителей? Ничего хорошего: папа часто выпивает, мама на него злится, ворчит, ругается, до развода доходит, но потом – затихает, а через некоторое время всё сначала: папа опять приходит пьяный, опять у него «командировки»… Я слышала однажды разговор тёти Любы с мамой. Рассказать?

Тётя Люба: «Эля! Наши мужья вчера вместе где-то пьянствовали и, расходясь, шептались на улице, я подслушала их разговор! Твой Роман рассказывал про какую-то Тамару из города…». И долго потом ещё говорили. После их встречи мама папу просто «пилит», цепляется ко всему, всё для неё не так: «храпит, жутко несёт табаком, алкоголем, не там сел, не там встал…». Даже если он трезвый придёт домой – она обязательно найдёт повод, чтобы поругаться!

– Мои любимые, моя кровиночка, послушайте, что бабушка вам скажет. Вам досталось не лучшее время: мир изменился, изменились и люди, сменились поколения! Что раньше было непозволительно, стыдно, то сейчас преподносится некоторыми людьми как «норма поведения»; вы уже взрослые, вы должны из этого извлекать уроки и ни в коем случае не повторять родительских ошибок! Не вмешивайтесь в их ссоры, живите своей жизнью и не переносите плохое в свои будущие семьи. Придёт время – свою «половину» выбирайте не только глазами; ваши супруги должны разделять с вами все радости, трудности и жизненные приоритеты, иметь такие же жизненные цели, как и вы. Хотела бы вам сказать о духовном, но не могу – времена сейчас другие, просто скажу: будьте нравственны, дети…

Бабушка была мудрая женщина.

В том возрасте у меня сформировались уже свои взгляды на жизнь. Появились друзья, потом лучшие друзья и, наконец, просто знакомые. Одним из лучших друзей стал для меня Саша – мальчик с чёрными вьющимися волосами, маленького роста, как и я. Мы с ним сдружились больше чем с другими ребятами и стали лучшими друзьями. Но нам порой было трудно удержать нашу дружбу: после очередной ссоры мы не общались между собой долгое время, а при состоявшемся примирении поклялись друг другу: «клянёмся, ссору больше не принимать за ссору, а продолжать дружить, а того, кто первым из нас подаст другому руку – не считать пораженцем».

Александр жил неподалёку от нас, на «поле» – так назывался огромный пустырь, на противоположной стороне которого продолжал простираться наш населённый пункт. Там жили, в основном, казахи, и этот край называли в простонародье «Карабулак» 1 1 В данном случае основу топонима составляют тюркские элементы: «кара» – чёрный и «булак» – источник. . Это поле было нейтральной полосой, на нём мы с ребятами разного возраста, с нашей улицы, собирались вместе, играли в футбол, волейбол. В перерывах мы обсуждали стратегию нашего «братства» – с каким краем воюем, с кем – союзники, и всё на свете остальное…

Собираясь на нашей улице, мы устраивали засады на ребят из «Карабулака», которые ходили в казахскую школу. Их путь проходил через наш край, «Берлин» – так называли его из-за преимущественного числа жителей немецкой национальности, после чего всем казахским ребятам приходилось идти в обход, по нашей улице только казахские девочки ходили спокойно, а во мне росло чувства национализма… За свою немецкую нацию мы готовы были драться до последнего, если в школе мы слышали вслед: «Фашисты!», то в ответ выкрикивали: «Калбиты 2 2 Разговорное, бранное крайне оскорбительное прозвище представителей этносов Средней Азии. , чурки! 3 3 Толковый словарь Даля: «чурка» – глупый, неповоротливый человек. » и завязывалась нешуточная драка, после чего вызывали в школу наших родителей. Я всегда приглашал маму, отца – побаивался, да и к тому же почти всегда он был в отъездах. Так что дома я частенько оставался за хозяина – сам управлялся с домашними животными: коровой, баранами, свиньями, курами, ухаживал за моими любимыми кроликами – бывало до позднего вечера работал, забывая обо всём.

После школьных бесед, мама часто выходила со слезами на глазах:

– Саша! Ты же не такой, ты другой внутри, я твоя мама, и знаю тебя, зачем ты дерёшься? Зачем идёшь на поводу? Называешь своих школьных товарищей «чурками», подразумевая, что они глупцы и не так понимают порой темы уроков! Это глупо, Саша. Ты забываешь, что они живут на своей исконной земле и государственный русский язык – не родной им язык; они мыслят на своём родном, казахском – им ведь весь преподаваемый материал приходится внутри себя переводить на казахский язык! Мне горько за тебя, сынок. У тебя становится жесткое сердце…

Мне было жалко маму – где-то внутри я плакал вместе с ней, но маме этого не показывал… Ведь мы с ребятами в то время считали, что мы правы, так должно быть, и продолжали свои безудержные и жестокие баталии.

На нашей улице находилась небольшая христианская церковь, куда приходило довольно много людей с детьми разного возраста; мы с ребятами над ними посмеивались и между собой дразнили «баптистами», а если дети шли в церковь без родителей, мы их обижали, вслух обзывая «богомолами»…

Осень, 1984 год. «Хожу» в четвёртый класс, похвастаться нечем: успеваемость упала – из лучших учеников скатился в троечники, поведение – твёрдый «неуд». Учителя часто жалуются на меня: мы балуемся, дерёмся, боремся на переменах, что зачастую переходит в классы. На уроках кое-как высиживаю до окончания, некоторых учителей побаиваюсь, к примеру, Татьяну Петровну, преподавателя истории, и хотя я честно прилагаю все усилия, чтобы лучше знать историю, но и здесь случаются неприятности…