Ольга Фандорина - Ложная реальность

Маме я сказала, что в лицее выключили свет и всех отправили по домам. Конечно, если бы она взялась проверять, пришлось бы сказать правду. Но домашние слишком привыкли к моей искренности. Вот и хорошо.

Я отправилась в лучшее место на земле – в собственную постель. Заснула легко и проснулась далеко за полдень.

«А ведь сегодняшнее было первым звоночком», – осознала я.

От страха сводило живот. На меня надвигалось понимание того, что я не хотела признавать, и внутренние критики голосили на все лады: «Ты слабая», «Ты не справляешься», «Пора сдаться». Эти мысли не добавляли мне ни энтузиазма, ни веры в себя, поэтому второй звоночек прозвенел намного раньше, чем я ожидала.

Две недели спустя, как раз после своего дня рождения, я обнаружила на лице слишком сильную сыпь.

«Поменьше сладостей, – сказала я себе, критически рассматривая лицо в зеркале. – На празднике целых два куска торта съела, о конфетах вообще молчу».

Но в тот же день у меня поднялась температура. Родители вызвали врача, и она однозначно определила ветрянку.

– Вот это останется у вас на всю жизнь, – указала она на мой лоб и щёку, где розовели обидные вмятины. Откуда же я знала, что эти мерзопакостные прыщи нельзя расчёсывать…

Обижалась я, естественно, на себя. Лицо испортила – сама виновата. Ночами не спала, нервничала и поставила под удар иммунитет – тоже сама. В итоге коллеги загибаются, замещая уроки, – а я сижу дома. Где-то на курсах кипит жизнь – а я сижу дома! И Андрей без меня дежурит – а я…

Конечно, не было ни дня, чтобы я не вспоминала о нём. Однако я не виделась с ним даже во снах. «Ты ведь болеешь, – написала Лена. – Организм сосредоточен на восстановлении сил и энергии». Бросив взгляд в зеркало, я с усмешкой ответила: «Да уж, какая тут романтика, когда приходится ежедневно мазаться зелёнкой и от её цвета уже подташнивает…»

Главными занятиями на две недели больничного стали чтение, просмотр «Игры престолов» и наведение порядка в компьютере. Последнее помогало упорядочить и мысли.

«Сначала полуобморок, потом – ветрянка, – записала я в дневнике накануне визита к врачу. – Пора уходить. Не прямо сейчас, но после выпуска и длительного отдыха – точно».

Из лицейских мне писала Ира. Каждый день она присылала мне какую-нибудь ободряющую или просто смешную картинку, мы коротко переписывались обо всём и ни о чём, и моя благодарность Бобрику была ещё больше оттого, что о работе мы не говорили вообще. Скоро её и так будет выше крыши.

Ну а Андрей… Я видела его разным: нерешительным, скрытным, обаятельным, эгоистичным, зазнавшимся – но точно не дураком. Пора ему было сделать что-то существенное. Например, предложить мне общаться вне работы, ведь в этом нет ничего предосудительного и противоестественного.

9 марта я впервые вышла на улицу после болезни. Всего лишь прогулялась до поликлиники и обратно, однако меня чуть не вывернуло наизнанку, а голова пошла кругом. Сразу вспомнилась злосчастная суббота, но на этот раз я будто попала в кокон из прозрачной и еле ощущаемой, но всё-таки ваты. Тяжело и неохотно организм привыкал к загазованности и дискомфорту большого города.

Когда сидишь в четырёх стенах, мир ограничен пространством квартиры. Стоит дверям снова распахнуться – и это отличный шанс что-то изменить, посмотреть на свою жизнь иначе. Или принять её как есть и погрузиться в прежние дела, будто ничего не случилось. Вопреки собственным ожиданиям, я выбрала второе.

16.03.15. Лицей напоминал главный корпус университета. Я сидела в библиотеке за бумагами и жаловалась самой себе на жизнь. Подошёл Андрей, ласково поинтересовался, что случилось. Я нахмурилась.

– Это вы виноваты. И вообще… – и накрыла его ладонь своей.

Андрей попытался отстраниться со словами «Ну, так-то не надо». Потом сел рядом, и меня прорвало. Я взахлёб перечисляла свои проблемы, повторялась, сбивалась с мысли, и мой ответ, наверное, больше напоминал исповедь отчаявшегося, чем рассказ о делах. А Андрей успокаивал:

– Всё обязательно наладится, вот увидите.

Картинка сменилась. Передо мной стоял двухэтажный дом, сколоченный грубовато, но на славу. Местность вокруг напоминала хрестоматийные пейзажи «деревенских» художников: солнечный день, витая просёлочная дорога, деревья на заднем плане.

Возле дома кучковались мои коллеги. Переговариваясь, они посматривали на дорогу

– Да они давно уже общались, – донеслись до меня слова Натальи Владиславовны. – И так всё было понятно.

А Надежда Денисовна ответила:

– Хорошо, что теперь всё так.

На дороге появилась повозка, запряжённая двумя лошадьми. Она приближалась неспешно, с какой-то торжественностью, и я смогла разглядеть пассажиров. Это были я и Андрей. В петлице пиджака моего спутника белела бутоньерка, а на мне искрилось бусинами свадебное платье.

Я вернулась в лицей, и коллеги-русоведы вздохнули с облегчением.

– Хоть смогу с дочерью в театр сходить, – радовалась Елена Владимировна. – А то твои тетради уже стоят поперёк горла.

Инна Власьевна, тряхнув огненной шевелюрой, добавила:

– И со спиногрызами твоими похудеть можно, я вот два кило скинула.

– Нет, вам точно худеть не надо, – засмеялась я. – У вас отличная фигура.

На курсах пришлось догонять программу, в чём мне очень помогла Дина. На 24 марта организаторы назначили большую итоговую конференцию, однако что мне она? Подготовиться – и всё. А вот закрытие городского этапа конкурса «Учитель года» – это и впрямь было интересно и интригующе.

20 марта я узнала от Гретт, что Андрей выиграл конкурс. Захотелось со всех ног бежать в кабинет напарника, закружить этого невероятного человека в танце и припомнить: «Вот и сбылся мой сон про победителя!»

Но разве с Андреем можно напрямую? Намёки были единственным разрешённым приёмом, и следующий я решила сделать пикантнее предыдущих. «Шоколад, который разбудит огонь для долгих и страстных ночей», – хихикнула я про себя, бодро поднимаясь по ступеням любимой кондитерской.

Покупка представлялась делом простым и малым, но обернулась огромным и превратилась в проблему. Даже к следующему вечеру, обойдя полтора десятка магазинов, я обнаружила, что нужного шоколада и в помине нет.

Я нашла его вечером на каком-то московском сайте, но получить могла только по почте. А ведь до следующего дежурства с Андреем оставалось всего десять дней!

«Такое дело, друзья москвичи, – застрочила я в дневнике. – Есть у вас фабрика „Даниэль“, которая производит безумно вкусный шоколад. К нам его завозят только по специальному заказу, и я никак не могу его найти. А нужно, причём срочно. Хочу сделать подарок и прошу у вас помощи».