Максим Береснёв - Потепление. Книга 3

– За что ты меня благодаришь? – полюбопытствовал у белки тигр.

– Вы напугали его.

– Он сам испугался. Я ничего такого не сделал.

– И все же убежал после Ваших… – летяга вдруг запнулась, увидев обращенный на нее пристальный взгляд хищника.

– Но ты же меня не испугалась, – с игривой интонацией в голосе сказал растерявшейся белке Амур.

При этом на морде тигра проявилось некоторое подобие приветливой улыбки.

– Вам за мной не угнаться, – заигрывающе ответила хищнику летяга, уверившись в его дружелюбном настрое.

Тигр лукаво улыбнулся, так ничего и не ответив летяге. Между тем у хищника сразу же возникли некоторые сомнения относительно поведения белки, которая ничуть не удивилась его присутствию в окрестностях Чистого озера.

– Как Вы здесь оказались? – поинтересовалась летяга у притихшего хищника.

– Долгая история, – задумчиво прорычал Амур и, переведя взгляд на реку, спросил: – Ты не знаешь, как мне добраться до противоположного берега?

– Только по озеру, – летяга устремила любопытный взгляд на тигра. – А зачем Вам туда?

– Кое-кого ищу, – ответил белке тигр.

– Здесь Вы их не найдете.

Амур тотчас же переменился во взгляде. Обернулся к летяге и уставился на нее огромными от удивления горящими глазами. Он так долго ждал каких-либо сведений о тиграх, что, получив эти сведения, сразу и не поверил в них.

Белку такая реакция тигра ничуть не удивила. Другого она и не ждала от него при тех обстоятельствах, которые свели их на Чистом озере.

– Вы же тигров здесь ищете? – уточнила у замешкавшегося хищника летяга.

– Как ты узнала?

– Добычи для тигров на этом берегу реки ничуть не меньше, чем на противоположном. Поэтому вряд ли из-за охоты Вы туда так стремитесь. Остается только…

– Ты их видела? – нетерпеливо спросил у белки Амур.

– Да.

У Амура перехватило дыхание от одной только мысли о том, что где-то поблизости бродит тигр. Теперь он мог с уверенностью полагать, что не одинок в этом мире. Оставалось только убедиться в этом лично.

– Однако здесь их больше нет, – продолжила летяга. – Ни на той стороне реки, ни на этой. Еще в прошлом месяце они покинули Чистое озеро.

– Они? – тигр вопросительно уставился на белку.

– Да. Их было двое. Самец и самка.

– И куда же они отправились?

Летяга призадумалась. После некоторых размышлений она вдруг резко подхватилась и, проскочив мимо тигра, бросилась к ближайшей лиственнице. Ловко запрыгнула на ствол дерева и забралась по нему наверх. Затем перебежала на одну из веток и, распрямившись, уставила взгляд на реку.

– Они пошли туда, – наконец прокричала сверху белка, указав тигру лапкой в сторону Беглой реки.

Амур развернулся и немедленно подался в ту же сторону. Взобрался на первую попавшуюся возвышенность и, осторожно приблизившись к ее краю, остановился.

Глядя сверху на озаренную солнечным светом речную даль, Амур невольно вспомнил о том долгом пути, что уже провел в поисках сородичей. «Как так вышло, что тигры, каждый из которых когда-то имел собственную территорию для борьбы за выживание, теперь вынуждены бродить по незнакомым для них землям?» – думал хищник, вспоминая бесконечные скитания по мерзлой земле.

Теперь же Амуру не давала покоя и другая мысль: если им все это время двигала надежда на встречу хотя бы с одним из выживших тигров, то что же тогда движет той парой, которая неуклонно продолжает отдаляться от родных мест. Так ли сильна привязанность у хищника к родной земле, как он думал раньше, или же это всего лишь способ избежать ненужных тягот, которые могут появиться с освоением новых территорий для охоты, новых мест для новой жизни.

Не столько изобилие солнечного света, сколько звуки плескавшейся в реках воды ознаменовали окончание зимы на западной равнине. Все ее отчаянные попытки сдержать наступление весеннего тепла оказались тщетными. Февральские морозы ударили неожиданно и эффективно. Однако силы им хватило всего на несколько дней. За это время даже толком не успела промерзнуть земля. Поэтому снег сошел еще задолго до первых лучей весеннего солнца. И реки, которые он так и не успел довести до половодного состояния, теперь журчали при каждом удобном случае.

Не всем пришелся по нраву столь агрессивный приход весны. Преждевременный вегетационный период у деревьев и ранних цветов представлял для них немалый риск в случае возможного возврата морозов. А у насекомых так и вовсе за последние несколько теплых зим сбился режим сна.

В то же время для оседлых птиц раннее пробуждение насекомых пришлось как нельзя кстати. Долгая бесснежная зима предсказуемо выдалась для них выматывающей. И причиной тому послужил не только скудный рацион питания, но и ожесточенная борьба за выживание, начавшаяся в лесу сразу же после исчезновения Нагила.

Сам же медведь вот уже который день бродил на севере в горах в попытке привести себя в порядок после спячки. Сон на пустой желудок у косолапого выдался не из самых приятных, но зато во время сна ему удалось восстановиться после полученных в схватке с Демидом ран.

Нагил проспал вплоть до спада февральских морозов. Разбудила медведя весенняя капель, нарушившая его покой в пещере. Пещера находилась вблизи Луневки, что позволило косолапому провести оздоровительные водные процедуры сразу же после пробуждения. А вот унять голод в реке в эту пору года для него оказалось весьма проблематично.

После пробуждения Нагил старался не отходить далеко от пещеры. Все это время он довольствовался прошлогодней растительностью, которая помогала ему притупить чувство голода. И хотя урчание в животе у Нагила с каждым днем становилось все сильнее, соваться в лес он не спешил, прежде всего, из соображений собственной же безопасности. Медведь понимал, что для одних он уже мертв, а другие не допустят, чтобы он ожил.

Этим весенним утром Нагил пробудился уже с первыми лучами солнца. С бодрым настроем выбрался из пещеры, охотно потянулся и, принюхавшись к свежему горному воздуху, внимательно огляделся по сторонам. Утренняя тишина, нарушавшаяся здесь разве что журчанием воды в Луневке и дятлом, долбившим где-то неподалеку по омертвевшей коре дерева, подействовала на медведя весьма необычно.

Встав на задние лапы, Нагил подошел к растущей рядом сосне и с озадаченным видом начал крутиться вокруг нее. Затем обернулся к дереву спиной и, схватившись лапами за одну из свисавших веток, массирующими движениями принялся тереться об его ствол, избавляясь таким образом от зимней шерсти. По окончании утренних физических упражнений вернулся на землю и с довольным выражением морды побрел к реке на очередные водные процедуры.