Максим Климкович - Русалочка: книга-игра

Для младшего школьного возраста

Серия «Книга-игра»

РУСАЛОЧКА

Повесть-сказка

Подготовка текста Климкович Максим Александрович,

Степаненко Владимир Александрович

Руководитель проекта Адамчик М. В.

Ответственный за выпуск Адамчик М. В.

Редактор Тимофеева Н. Б.

Художники Богуш А. А., Хацкевич Г. Г.

Я старый чудак. Люблю сидеть у горящего камина и смотреть, как вверх, в черноту улетают блестящие искры. Ты не торопишься, дружок? Тогда вот здесь, у самой решетки камина, есть нагретое место. Обычно тут дремлет, щуря ярко-зеленые глазищи, бело-рыжий кот. Одно ухо у него рыжее в крапинку и огненная полоса вдоль морды, отчего большинство считает его нахалом и ворюгой. Но в общем-то он мой добрый приятель. И мы часами сидим рядышком, слушая, как потрескивают поленья.

Да вот сегодня бродяга загулял. Его место пустует.

Прости, ты не очень торопишься? Фиолетовыми вечерами, беззвездными из-за городских огней, хорошо молчать хоть вдвоем, хоть втроем. Втроем – это на случай, если бродяга вернется.

Ты попиваешь горячее молоко с медом и корицей. Я прихлебываю теплое, давно потерявшее вкус пиво. А вокруг нас реют какие-то прозрачно-невидимые создания. Обернешься – и нет никого, только колыхнулась занавеска, да скрипнула тихонько дверца буфета.

И вслед ей скрипит-поскрипывает рассохшееся кресло-качалка, покрытое красно-черным в крупную клетку пледом. Еще один гость?

От кресла отделяется темная тень в шляпе и длиннополом плаще. Испуганные искры в ка мине мечутся, точно рассыпанный ребятишками горох, и торопливо ныряют в трубу. Незнакомец усмехается, поджав и без того бескровные губы, и зябко потягивает руки к огню, потирая кончики пальцев.

Я молчу. Не спрашивай ни о чем и ты. Дело в том, что вечернего гостя как бы и нет. Он – волшебник. А время волшебников, ты знаешь, давно миновало. Их время истаяло светляками в ночи. Осыпалось звездопадом в середине лета. Просочилось сквозь ночь косыми дождями.

Когда-то, когда и горы, и моря, и сама земля были чересчур юными и беспечными, колдуны, феи, волшебники никому не были в диковинку.

Пожалуй, ты не смог бы косо посмотреть на соседа без опаски. А вдруг он колдун и превратит тебя в жабу или твои' свежие сливки прокиснут?

А как быть, если в тебя не верят?! Обидевшись на людей, волшебники попрятались в лесах, поселились в горных ущельях, куда не добраться даже орлам. Их больше не видели. А на городских ярмарках волшебников принимают за шарлатанов. Иные, им-то было хуже всего, постарались подладиться – и ничем не отличаются от обычных людей. Но иногда они вдруг в середине зимы расцвечивали розами и звездами корявую грушу у реки на обрыве – и тогда их сжигали.

Время стирает и камень, и память. Теперь даже дети не верят в чудо. А уцелевшие волшебники-одиночки по-прежнему бродят по свету. Но только тогда, когда их никто не может увидеть. Иногда забредают ко мне, вот как сегодня. Греются и уходят. А я старательно делаю вид, что их не замечаю. Зачем смущать человека, верно? Я надеюсь, когда-нибудь один из них поймет, что он нужен. И волшебники, может, вернутся.

А пока помолчим. Они очень робкие. И еще – они не бывают неблагодарными. Конечно, деньгами они заплатить не могут. Но за кров и приют оставляют нам старые-старые сказки. Порой потрепанные – ведь по скольким дорогам им пришлось колесить! Иногда новенькие, с иголочки – их я люблю меньше всего.

– Простите...

– Что?.. Вы что-то сказали?

– Простите, – повторила тень, отрывисто закашлявшись в кулак. – Вы, по-видимому, принимаете меня за кого-то другого. Я ваш новый сосед. Дверь была открыта. Вы сидели задумавшись. Я не решился мешать. И... и, кажется, задремал в вашем кресле. Но не считайте меня назойливым или неблагодарным. Вот, – незнакомец неуклюже зашарил по карманам.

Он выудил что-то, завернутое в тряпицу и осторожно положил на середину стола. На белом с синей каймой платке лежала обычная морская раковина, бледно-коричневая снаружи и отливающая розовым перламутром изнутри.

– Это – сказка, – смешался гость под моим вопросительным взглядом.

– Из новых?.. С электрическими мальчишками? – неодобрительно спросил я.

Раковина казалась необыкновенно тяжелой и шершавой на ощупь.

– Я и сам не знаю, – молодой человек мучительно краснел и потерянно теребил края шляпы. – Она то новая, то старая. И всякий раз иная.

– ..?

Мой собеседник на что-то решился и теперь говорил уверенно и торопливо:

– Я нашел эту раковину на берегу. Стояла отличная погода. На пляже было полно народу. Машинально я подобрал эту безделицу. И с тех пор не могу спать ночами. Я слышал, вы собираете странные вещи и у вас много свободного времени...

– И стариковская бессонница, хотите добавить?

Гость упрямо мотнул головой:

– Словом, вот!

На пороге комнаты он чуть помедлил, подняв ворот плаща. Дверь выстрелила ему вслед.

Раковина сиротливо осталась лежать на столе. Странные понятия у некоторых людей о благодарности: отдать другому то, что мешает тебе самому. Впрочем, подарок гостя мне все больше и больше нравился. Если долго смотреть в розовую глубину, кажется, что смотришь в уходящий спиралью туннель. Можешь различить зовущие голоса. Хотя нет, пожалуй, голоса не зовут, а спорят...

Молодой человек опять торчал у порога.

– Я только хотел сказать, что это очень печальная. ..

Но мне уже было не до него – я пытаюсь услышать, о чем говорят три феи. Но годы взяли свое – слух подводит. Дружок, мне послышалось, кто-то плачет?

– Хи-хи, – тут же рассыпался серебристый смешок. И большая мохнатая гусеница, деловито мастеря на ходу веревочку, спустилась с потолка.

Я слегка удивился – никогда не видел смеющихся гусениц. А ты? Гусеница же теперь раскачивалась перед самым моим носом и извивалась. То ли от смеха, то ли от неудобного положения: попробуй-ка повисеть вниз головой! Тень раскачивалась вместе с ней и подхихикивала, вторя владелице:

– Плачет?! Да кто же плачет в день рождения дочери морского царя?!

– И здоровенький ребенок? – только и нашелся я.

По правде говоря, привычнее, когда гусеницы объедают листья лопуха, а тень, как ей и положено, помалкивает. Но я начинаю привыкать к ситуации, и она мне даже начинает нравиться.

А гостья неуловимым движением рассыпает в воздухе несколько розовых лепестков.