Елизавета Трусевич - Тайна страны шедевров

Вечером, за молчаливым ужином, Степа осмелился спросить маму:

– Мам, а Александр Невский был хороший?

– Невский? Полководец? – машинально переспросила мама, думая о чем-то совсем другом. – Пожалуй. Он много делал для Руси, победил крестоносцев. Его даже возвели в лик святых за его заслуги перед Россией.

– А папа тоже так думает?

– Ну конечно!

– А почему же вы тогда развелись?! – закричал вдруг Степа.

Мама молча промокнула губы салфеткой, встала и вышла из-за стола. Конечно, отсутствие логической связи между вопросами она списала на подростковый возраст.

Степа до сих пор не понимал, почему же развелись его родители. Да, они часто ссорились. Но Степа привык к этому. Папа был все время не в духе, срывался на маме. Мама отвечала в таком же тоне. И все эти склоки были нескончаемыми и ужасно предсказуемыми. Степа уже знал все злые и острые слова, которые родители скажут друг другу. И, лежа в постели, тихо, одними губами озвучивал реплику за репликой…

– Если бы не ты… Если бы не ты со своим проклятым нытьем: хочу то, хочу это, хочу квартиру, хочу машину… Прорва! Старуха из «Золотой рыбки»! Я был бы… – папа не мог найти от обиды слов, а Степа уже тихонько шептал сам себе: «другим человеком». – Я был бы другим человеком. Я трачу свою жизнь… Я сгораю на работе… На твои вот тряпки, на новые унитазы и стены… Да пропади все пропадом!

– Нет, это все ты… все ты… – мама рыдала и не могла закончить фразу. А Степа уже шептал сам себе: «сломал мне жизнь». – Сломал мне жизнь! – наконец находилась мама. – Да я… я… со своей внешностью могла бы прожить яркую интересную жизнь… А вместо этого я всю жизнь на кухне, как проклятая.

Мама и правда была очень красивая – высокая, стройная, с длинными каштановыми волосами и зелеными, как у русалки, глазами. Бабушка со стороны мамы говорила, что она похожа на актрису Анастасию Вертинскую, бабушка со стороны папы говорила, что она похожа на Майкла Джексона, сама мама говорила, что она похожа на Николь Кидман, а Степа, который не знал ни ту, ни другую из названных актрис, считал, что мама никакой не Джексон, а вылитая Кира Найтли. Папа ничего не говорил. Он всегда считал маму самой красивой, самой взбалмошной и самой ленивой. В самые острые моменты скандалов папа кричал примерно следующее: «Ты ничего не делаешь! Ты мне даже бутерброда ни разу не приготовила!» Мама на это отвечала: «Я тебе не повариха!» И продолжала принципиально не готовить.

И все-таки в день того последнего скандала между папой и мамой в злых и громких диалогах появилась еще одна фамилия – Игорь Суржиковский (это был последний скандал между ними как между мужем и женой, потом они уже ругались как бывший муж и бывшая жена).

– Да если бы не ты, – кричал папа, – я бы стал как Суржиковский… Я бы… я бы что-нибудь написал.

Дело в том, что папа прочитал книгу своего школьного приятеля – Игоря Суржиковского. Книга была замечательная, получила все возможные призы и вообще была признана почти шедевром ( «почти» потому, что все же этой книге чего-то недоставало – то ли слог простоват, то ли финал скудноват). Но сюжет был настолько новый и захватывающий, что уносил читателя в другие миры, не бытовые, не однообразные, не украденные из других книг, а придуманные свежей и умной головой. Прочитав книгу, папа загрустил, позвонил Суржиковскому и пригласил его в гости. Для папы была большая честь, что в его дом придет такой большой писатель (и предприниматель по совместительству). Папа умолял маму приготовить что-нибудь вкусное, но она наотрез отказалась (было произнесено коронное «я не повариха», послышался громкий хлопок дверью).

– Па, давай я приготовлю, – предложил Степа.

Степа умел готовить шарлотку. Дело в том, что за неделю до прихода Суржиковского в гости на уроке технологии Степа зачитался рассказом о Шерлоке Холмсе, препод его застукал за этим занятием и выгнал из класса. Степа послонялся по пустой школе и в итоге нашел приют в соседнем классе – на уроке труда у девочек. Из этого класса так приятно пахло выпечкой, что Степа просидел там оставшееся время, наблюдая, как усердно готовят девчонки. Теперь и он был готов показать свои кулинарные способности. Весь воскресный день папа и Степа провозились на кухне, с ног до головы испачкавшись сначала в муке, а затем в получившемся из нее тесте.

В принципе, Степа был не против приготовления пирога, но категорически не хотел чистить яблоки. Папа тоже относился к этому занятию скептически. Как всегда, побеждал сильнейший.

– В города? – хитро подмигнул папа.

– Валяй! – принял вызов Степа.

Это была старинная традиция. Кажется, чуть ли не с детского сада «игра в города» решала все споры между сыном и отцом. Сначала, конечно, побеждал только отец. Но вот уже лет пять, как невозможно предугадать исход битвы.

– Москва, – весьма предсказуемо начал Степа.

– Арзамас.

– Самара.

– Абадан.

– Набережные Челны, – Степа вовсе не собирался загнать папу в ловушку. Просто так получилось. Недавно он закрашивал политическую карту России, и ему очень понравилось причудливое название татарского города Набережные Челны. Но папа был не зеленый игрок и, конечно же, знал парочку городов на коварную букву «Ы». В этих городах он никогда не был, да и вряд ли побывает. Просто, с детства играя в города со своим школьным приятелем (кстати, все с тем же Суржиковским), он привык после каждого проигрыша заглядывать в географический атлас.

– Ыйван, Корея, – небрежно ответил папа.

– Якутск.

– Кадис.

До прихода дорогого гостя Суржиковского оставались считаные часы, а яблоки все еще были не почищены. И папа решился на крайние меры – он поставил сыну мат.

– Санкт-Петербург! – гордо сказал Степа.

– Гусь Хрустальный, – папа забил гол в ворота. Вынудить соперника придумывать город на «Й» – это высший пилотаж. В русском языке всего-то семьдесят четыре слова, начинающихся на букву «Й». Степа молчал целую минуту, никак не желая признавать поражение.

– Сдаешься? – с жестокой усмешкой спросил папа.

Степа кивнул. И тогда отец забил еще одно пенальти!

– Йиндржихув-Градец, – небрежно бросил папа, как бы между делом заваривая себе чаек. – Это городок в Чехии, я как-то бывал там в командировке.

Степа молча принялся чистить яблоки, повторяя про себя сложное название города Йиндржихув-Градец.

Все это время папа (чтобы хоть немного приободрить проигравшего) восторженно пересказывал Степану сюжет гениального романа.

– Да ну! – искренне восхищался Степа. – А дальше?

– А дальше!.. – и папа рассказывал дальше.

И каждый новый сюжетный поворот заставлял Степана застывать на месте, запустив руки в липкое и такое съедобное тесто.