Евгений Кузнецов - Цвет страха. Рассказы

Полдень.

Солнце огромное и близко.

У Вовки и у Васи автоматы за плечами, стволами в землю, грудь нараспашку, рукава «хэбэ» закатаны до локтей, пилотки заткнуты под ремни; «зелёные береты» – так с пижонством говорят о себе солдаты в таких случаях. Даже у Андрюши автомат на плече и две верхние пуговицы расстёгнуты. Заходя на хутора, они открывают двери сараев пинком сапога.

Усталые, голодные. Несколько раз делали маленькие привалы, переобувались. Но так жарко, так хочется пить, что даже Вовке не курится. Зато он пустился в свои дерзкие рассуждения, как это иногда случается с ним. Пользуется авторитетом своего мнения как старший по званию, как командир и как симпатичный и самолюбивый малый, пользуется – и не скрывает этого.

Говорит он азартно, живо: остановился, вытаращил глаза, крутнулся, вскрикнул:

–– О, если б мне он попался! Я бы ему: ух ты га-ад! А он: ай, ай, прости, прости, оставь мне жизнь, я хочу пить вино, целоваться, базарить с друзьями, что хочешь, только не убивай!.. А я: что-о? Жить хочешь?! Так вот же тебе! И я так: чи-чи-чи!..

И Вовке не лень сорвать с плеча автомат и, показывая, как он строчит, потрясти им. Потом, пройдя несколько шагов, он косится на Андрюшу. Андрюша чувствует это и морщится болезненно. А Вовка глубоко вздыхает – с усталостью и достоинством пожившего человека.

Он худой, со строгими тонкими губами, с глазами голубыми, задумчивыми, смотрящими слегка отстранённо, как у всех людей, которые живо ставят себя на место того, кого изображают. У него сухие и узкие ручки с заусеницами у ногтей. На теле наколки: на сердце, на плече, на бедре. Иногда он говорит мечтательно о том, как бы их свести, – и ясно, что он рад тому, что это невозможно. Он прилежно пишет письма отцу на родину; почему не матери, он никому не говорит. Почерк у него девичий: буквы правильные, даже как-то излишне правильные, колечки букв чуть прогнуты внутрь. Он любит понарошку драться, но при этом победить любит всерьёз. И в удачный момент этой борьбы или в конце услышанного циничного анекдота он закидывает голову назад и хохочет, оскалившись, и в его хохоте слышится та хрипотца, которая неприятна, как неприятна она в смехе женщины. У Вовки в верхнем ряду недостаёт зуба; когда он улыбается, то губы старается не разводить; но если уж очень хочется сверкнуть, то поворачивает голову чуть боком, чтоб изъяна не было видно собеседнику, – он это отрепетировал перед зеркалом. В тумбочке он держит одеколон, и когда идёт в увольнение, то показывает всем, что у него предстоит свидание: зажимая флакон указательным пальцем, трижды кувыркает его и манерно прикладывает к щеке, к губам, к шее: «Для мужа, для любовника, для нах-хала!» Когда он весел этим, спокойным, веселием, глаза его блестят удивительно, и хочется, чтоб такое было с ним чаще. Со службой у него «всё нормально», по краткому и содержательному выражению солдатскому, но есть и причуды: иной раз он сам вдруг напросится в командировку, подменив, к его радости, солдата из роты охраны, – чтобы просто попутешествовать, хотя, кроме рельсов и полустанков, ничего не увидит; или вызовется на стрельбище с той же ротой – лишь бы пострелять, потому как у авиационной техчасти заботы только сугубо технические. В его отделении десяток «молодых» и четверо, вместе с ним, «стариков». К «молодым» он равнодушен, командует ими бесстрастно. Из «стариков» дружен лишь с Васей: вместе ходят в увольнение, на фильмы в офицерский клуб, долго болтают по ночам.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.