Никита Чирков - Мы лучше

Кристофер был своего рода куратором Бенджамина, не только в пределах рабочего времени, но и, в каком‑то смысле, наставником в самой жизни. Главная проблема в отношении Бенджамина состояла именно в работе, которая занимает всю жизнь тридцатилетнего гения. Она не оставляет ни единой свободной минуты или выходного дня, которые в ином случае он мог потратить на более праздное времяпровождение. Дело было не в отсутствии возможностей, коих никогда не было в дефиците, он просто не хотел и не видел смысла тратить драгоценную жизнь на ту часть жизнедеятельности, которая ему попросту неинтересна. Пусть сам Бенджамин и не скрывал своего антисоциального характера, никогда не церемонясь перед людьми в выражении своего мнения, всегда и при всех ставя себя как ответственный перфекционист в любимой работе, где любая общественная жизнь, попросту будет ему мешать, но Кристофер видел его насквозь с самого первого дня знакомства. Еще и года не прошло с момента рождения Бенджамина, как биологически родители оставили его в приюте, причем истинную причину такого решения так никто и не узнал. Во всяком случае, ему она была неведома, да и не то что бы интересна, ведь он принял этот факт в самом начале своего жизненного пути, что создало фундамент не только многих проблем, но и достижений в жизни.

Майя и Итан вышли из главного здания ЦРТ, откуда буквально час назад отправились обратно в город представители министерства обороны, по своим, неизвестным им целям. Оба смотрели им в след, сидя в уличном ресторане под открытым небом. Место это было простым и крайне удобным для небольшого обеда или отдыха от работы, где можно было заказать теплый напиток или коктейль, за чтением книги или любым другим времяпрепровождением вне ЦРТ. Находившееся слева от входа в здание на отдельном подиуме, оно возвышалось на пять этажей и вмещало много сотрудников. Майя и Итан сидели на первом, друг напротив друга, прямо в центре зала.

– Я предупреждала, что им не продать будущее, лишь мечи и щиты.

– Ты ведь знаешь, что я бы все равно попробовал, так что сам виноват. Все это – какой-то замкнутый круг. Мы строим роботов для выполнения задачи, где существует риск человеческого фактора, но, когда мы предлагаем возможность уменьшить данный фактор, нам отвечают отказом, ведь боятся человека, который будет лучше, чем они сами, из‑за чего нам приходится строить роботов.

– Думаешь ты так лишь по одной причине – ты слишком много думаешь, – с улыбкой произнесла Майя, поймав ироничный взгляд Итана.

– Потрясающее заключение.

– Я серьезно! Они решают проблемы здесь и сейчас, лишь частично заглядывая наперед, а ты пытаешься отсечь выработанные веками инстинкты и привычки людей, и втиснуть нечто, возможно и полезное, но мало нужное сейчас, – слова её были направлены на поддержку, ведь на самом деле она была согласна с ним, но мыслила всегда более практично.

– Интересно, а когда же придет время благоприятное для развития самого человека, а не его инструментов? Какие же немыслимые события должны произойти, чтобы наступил тот самый день, после которого не останется иного выхода, кроме как начать двигаться в другую сторону? – Видя его недовольство, она промолчала, давая ему время выдохнуть.

– Знаешь, мы в любом случае опоздаем, как ни посмотри.

– Хватит! – Майя перешла на высокий тон, видя раздосадованность Итана, – ты пытался, но не получилось, такое бывает, но это не значит, что все кончено. Надо продолжать работу с тем, что у нас есть, пока не будет того результата, который заинтересует высшее руководство и инвесторов в актуальности проекта.

– Я знаю, знаю… Сегодня еду к Елизавете, хочу ее привлечь к разработке, возможно, ее имя даст необходимое внимание.

– Я не знала, что ты общался с ней на тему имплантатов.

– Общался, – Майя смотрела на него тем взглядом, который требует уточнений, – точнее, отправил ей проект, который готовил для нее сегодня.

– Если она уже в деле, почему ты не сказал об этом сегодня на встрече? – Майя была больше удивлена, нежели расстроена факту умалчивания.

– Отличный вопрос… Вылетело из головы…я… сегодня с самого утра все как‑то странно, не могу собраться с мыслями, еще и встреча прошла ужасно…

– Она прошла нормально, ты знаешь это, просто расстроен, и это, кстати, тоже нормально. – Итан лишь кивал, в такт ее словам, прекрасно понимая правоту Майи, но не желая принимать неудачу, он блуждал где‑то между разочарованием и злостью.

Подобное Майя видела не в первый раз, особенно то, как он закапывается внутри себя, будто бы просчитывая варианты того, что и как делать дальше, забывая на этот промежуток времени обо всем вокруг него. За долгих семь лет с их знакомства и начала сотрудничества, ей несложно было угадать то, в каком состоянии сейчас находится его ум и настроение, причем с другими людьми ей не всегда давалось это просто, хотя разбираться в окружающих ее научили рано, чему она до сих пор благодарна своей семье, с которой не всегда было просто.

Они очень быстро нашли общий язык и не успели оглянуться, как стали хорошими друзьями. С ним ей было легко и просто, не так, как со многими другими. Не то, чтобы она не умела налаживать контакты с людьми – с этим у нее как раз проблем никогда не было – просто слепое доверие и вера в их искренность – это не самая лучшая затея. Но, с другой стороны, наученная в первую очередь полагаться лишь на свои силы, она и смогла пробиться на такую должность в свои двадцать девять лет, всегда внимательно обращая внимание на то, с какими людьми лучше дружить, а какие могут создать проблемы. Назвать Майю карьеристкой было бы правильным решением, и будущие достижения вполне могли бы затмить многие великие судьбы, но кое‑что, казалось существующее в ней всегда, а не воспитанное в семье, не позволяло ей даже думать о том, как достичь власти и признания, статуса и имени. Сочувствие – это то, что ей было контролировать сложней всего, ведь подобное несколько противоречит ее силе характера, который, пусти она его строго в карьеру, ей бы не было равных.

Если у человека есть возможность помочь кому-то хоть чем‑то, подобное он сделать не просто должен, это его плата за то, чего нет у других, следовательно, обязанность одного перед другими, равноценна всегда и во всем, и не было ничего важнее для нее, чем реализация собственного потенциала, собственных знаний и силы в пользу мира, ведь иначе, как она всегда твердила многим, жизнь превращается в потребление, не имеющее смысла.

– Сегодня утром был у сестры… – Майя молчала, выжидая и поглядывая на него как бы невзначай, зная, как мало и редко он о ней говорит, ей было неожиданно услышать это сегодня, – обычно я не думал об этом, но сегодня все словно намекает мне на мысль: как же быстро летит время, и как же мало происходит перемен.