Константин Крюгер - Карта памяти. Рассказки из прошлой жизни

В аэропорту Бен-Гурион встретил давний друг Анатоля Стас, сразу же устроивший обзорную экскурсию по Тель-Авиву, и, после короткого приветственного застолья на набережной Средиземного моря, доставил в свою квартиру в новом районе Иерусалима с потрясающим панорамным видом.

На следующий день, поднявшись по устоявшейся привычке очень рано, я восседал в одиночестве на кухне Стаса за необычной и очень понравившейся барной стойкой, уставленной хозяйской коллекцией маленьких бутылочек всевозможных крепких напитков, и попивал традиционный утренний кофе. Анатоль и Стас с вечера довольно бурно отпраздновали встречу друзей, оприходовав не только привезённую презентационную литровую бутылку водки «Юрий Долгорукий», но и усугубив её вместе с соседом, бывшим аргентинцем, Педро Винокуром текилой «Ацтека», поэтому их раннего подъёма я не ожидал. Внезапно входная дверь беззвучно распахнулась, и на пороге вырос молодой мужчина «заниженного роста» относительно интеллигентной внешности с объёмным коробом подмышкой. Совершенно не удивившись незнакомцу, он вежливо поздоровался и поинтересовался наличием хозяина. Вполуха слушая мои объяснения про затяжной сон Стаса, «интеллигент» прошёл вглубь объединённой с кухней «залы», привычно приткнул коробку в угол за диван и произнёс на ходу уже в дверях: «Пусть немного здесь постоит, а то я обыска ожидаю!». Знакомый облик – тёмный добротный костюм в сочетании с расстёгнутой у ворота белоснежной сорочкой, из-под которой виднелась толстая золотая цепь, чёрные туфли с блестящими золотыми застёжками в виде кинжала – в сочетании с чистым московским выговором до боли напомнили родной город пару-тройку лет назад. Странное ощущение: то ли я никуда не уезжал из Москвы, то ли опять туда вернулся, не покидало, пока у стойки не возник иерусалимец Стас. «Кто это был?», – на описание утреннего визита гостеприимный хозяин в двух словах объяснил: «Сосед – Гришка! Московский грузинский еврей. Пенсионер бауманской бригады!» и более в подробности не вдавался.

В обед, выяснив у Стаса количество разрешённого промилле алкоголя в крови и соответствующе «поправившись», Толька сел за руль арендованного автомобиля, вручил мне карту «Будешь за штурмана!», и мы стартовали в направлении Красного Моря.

Уже стемнело, когда Анатоль благополучно довёз нас до Эйлатского отеля «Американа». Обопнувшись и слегка спрыснув приезд, мы выдвинулись на ознакомительную прогулку.

Поравнявшись с 5*-ным отелем «King Solomon», Толька приметил дефилирующую у входа даму. Не обратить на неё внимание было невозможно: оголённые сверх всякой меры потрясающей красоты и длины бронзовые ноги едва прикрывала светлая микро юбка, а выпирающий загорелый «высокий балкон», как минимум, четвёртого размера, резко контрастировал с мини-топом кипенно-белого цвета. Разогретый алкоголем Анатоль ничтоже сумняшеся затеял с барышней, как ему казалось, «совершенно деликатный» разговор на «родном английском языке», позже напомнивший мне текст песни Чижа и Со «Руссо Матросо»: «I know a place, where we can be free», – Пройдёмся налегке!». Реакция девушки несколько огорошила: «Я немедленно не вызываю полицию только потому, что вижу, что вы только приехали в Страну! Как вам пришло в голову, что я – проститутка?!». Произнесённая на чистом русском языке отповедь нисколько не смутила «Юного Ленинца»: «В таком виду у входа в валютную гостиницу кто ещё может отираться?». Опасаясь смены благодушного настроения красотки, я стремительно уволок Тольку в направлении Красноморского побережья.

Последующий «галантный» заход оказался куда удачней: Анатоль «распустил хвост» перед молоденькой продавщицей ювелирного бутика «Ротонда», расположенного на углу центрального променада Северного пляжа. И к обоюдному удивлению оказалось, что она выпускница Толькиной Московской школы. На хитрый заходец: «Куда вы едете развлекаться, когда на променаде всё надоедает?», девушка ответила: «В центр!», чем привела Толика в изумление: «Так здесь ещё и центр есть?!». Впоследствии выяснилось, что девчушка имела в виду центр страны, до которого езды всего-то четыре часа по имеющимся хорошим дорогам. Мгновенно найдя общий язык, уже вечером следующего дня пара отправилась в шикарный приморский ресторан с продолжением банкета у нас в отеле.

Вечерами гостиничный музыкант, Анатолий из Риги, при каждом появлении тёзки на горизонте немедленно начинал исполнение небезызвестной песни «Мне мама тихо говорила» на русском с переходом на иврит, после чего два Анатоля дружно шествовали в бар отмечать встречу.

Из завсегдатаев приморского променада сильнее всего потрясли резервистки, патрулирующие набережную в цивильном платье: мини-юбки, короче некуда, открывающие длиннющие загорелые ноги в тяжёлых армейских ботинках и короткие топы, разделенные точно посередине ремнём болтающейся на попе американской винтовки М-16, и потому ещё наглядней обрисовывая выдающиеся формы девушек.

По настоятельному совету Стаса мы с Толькой как-то утром решили посмотреть всемирно известную Эйлатскую подводную обсерваторию. Одинаково одетые в футболки, тёмные очки и бейсболки, да ещё оба с усами – мы вызвали у продавщицы входных билетов повеселившую нас неожиданную реакцию: «You’re twins! No? 1 1 Вы близнецы! Нет? – англ. ». «Blood brothers for sure! 2 2 Тогда точно братья! – англ. », – чем неугомонный «Юный Ленинец» не преминул воспользоваться, немедленно пригласив девушку разделить с «братьями» трапезу в местной харчевне.

Однако усы и бритые физиономии доставили нам с Толькой немало неприятных минут на блок-постах по всей территории Израиля. «Коренные» израильтяне так не выглядят: или усы и борода во всё тело или гладко выбритые лица. Усы – предмет национальной гордости арабов, и если мои сине-серыми глаза сомнений у недремлющих стражей не вызывали, то Анатоль своими глубокими карими очами с поволокой, провожавшими масляным взглядом пышногрудых аборигенок в армейской форме, наводил на серьёзные подозрения.

После посещения Красноморского курорта мы решили повидать ещё одно Израильское чудо – Мёртвое Море, куда нам навстречу должен был подтянуться и Стас с семейством. Вот тут-то и выдвинулся на первый план пространственный кретинизм Анатоля, ранее не замеченный и особенно ярко проявлявшийся «после вчерашнего». Когда на выезде из отеля Толька, как и в три предыдущих дня, поинтересовался «Направо или налево?», я несколько затревожился. Направление движения предполагало только поворот направо, и у меня возникли некоторые сомнения в достижении конечной цели нашей поездки, но до отеля «Морайя» класса люкс мы домчались даже раньше семьи друзей, невзирая на две продолжительные проверки бдительными погранцами на блок-постах. Дорога по безлюдному шоссе потрясла: красота окружающего ландшафта перебила присущее мне равнодушие к окружающему пейзажу, и я навсегда «заболел» пустыней. Кроме того, чёткие указатели на всём протяжении пути не давали возможности заблудиться.