Игорь Михайлов - Вторник №17 (36), декабрь 2021

Труднее всего Саше было с папой и мамой ночью. Ночью они молчат не понарошку. Ночью мама с папой спят. И почему-то так крепко! Как раз тогда, когда Саше приспичит охота с ними поиграть и поболтать. Приходится стаскивать с них одеяло. Или залезать к ним на постель и прыгать там. А если они ещё сильнее зажмуриваются, то приходится прыгать у папы на груди. Или тарабанить маму по коленкам. Или падать на них и крутить им носы и уши – сразу и папе, и маме. А если они всё равно лежат крепко-накрепко зажмуренные, то Саша лезла к ним под одеяло и щекотала изо всех сил. Папу щекотка не пронимала. Но мама не выдерживала и сдавалась. И, зевая в подушку, спрашивала:

– Ты бы своего живого друга тоже донимала по ночам? Не будет спать, заболеет.

– А папа говорит, – отвечала Саша и накручивала мамины волосы на свою ногу, – что работа лечит.

Мама отпускала подушку и, почти заснув, дышала папе в ухо:

– Ты всё же думай, когда, где и при ком что говорить…

– У моего живого друга, – отвечала Саша, покусывая другое папино ухо, – главная работа была бы дружить со мной. А чтобы не болел, я бы пересказывала ему на ночь сказки.

И Саша, сама для себя незаметно, засыпала под боком у папы. И уже не чувствовала, как он относил её к ней в постель.

Да вот беда! Днём мама с папой с утра уходили на работу. Их не было до самого вечера. Саша заглядывала в смартфон. Включала-выключала телевизор. Заставлял игрушек и кукол смотреть передачи вместе с нею… но всё равно к вечеру начинала сильно скучать. Она то и дело выходила в прихожую, ведя за руку любимую куклу. Если по правде, она куклу за руку тащила. Изредка. Потому что чаще всего Саша тащила куклу за ногу.

– Терпи, – говорила она кукле. – От любимой подружки надо всё вытерпливать. Был бы у меня живой дружок, он бы всё терпел! И страшенные щекоталки. И гавкалки в ухо. И когда на носу ему крестики-нолики рисуешь.

Саша нетерпеливо поглядывала на дверь и прислушивалась:

– И он раньше меня успевал бы услышать, как мамины-папины шаги идут от лифта.

Как-то раз папа с мамой вечером пили чай на кухне и о чём-то тихо разговаривали. А Саша тихо-тихо, на четвереньках, осторожненько-осторожненько вползла на кухню. Она успела услышать, как папа сказал маме:

– Завести, что ли, для Саши четвероного приятеля?

– Они вдвоём всё в доме перевернут вверх ногами! – ответила мама. – Представляешь?

– Представляю, – сказал папа. – Но надо что-то придумать.

– Я спрошу у друзей в манеже, – кивнула мама.

Саша забыв про тихо-тихое и тайное подползание, уже открыла рот, чтобы спросить: «А что такое манеж?» – но тут наступила коленкой на подол собственного платья и кувыркнулась лбом прямо в папины ноги. Саша тут же вскочила, оперлась руками о колени мамы и папы и стала подпрыгивать и раскачиваться. И приговаривала:

– И вовсе мы ничего не перевернём вверх ногами! А что перевернётся, так то само! А которое с места не сдвинуть, так его и не перевернуть, и на него надо залеза-а-а-ать!

– Чтобы друг у тебя объявился вдруг, – папа взял Сашу под мышку и понёс в ванную, – ложись-ка сегодня вовремя спать. Только не ворочайся и не колобродь.

– Колобродь это кто? – заинтересовалась Саша, дрыгая налету ногами.

– Не кто, а что, – ответил папа. – Не броди кругами вверх ногами. Сразу засыпай. И вместо сказки на ночь попробуй придумать себе друга. Чтоб он тебе приснился.

– А если я не буду делать эту колобродь, – Саша взволновалась и даже перестала дрыгать в воздухе ногами, – целую минуту! Друг из сна потом придёт ко мне непонарошку?

– Может, не сразу, – ответил папа. – Но если крепко задумаешь во сне, то придёт.

В эту ночь Саша не нападала на постель мамы с папой, и они до утра спали без приключений.

Как Кузька приснился в этот мир

А теперь что расскажу! Приснился удивительный зверь. Может, не мне. А девочке Саше. Или нам обоим. А когда после его приключений в моём сне, я проснулся, то глядь: это чудо живёт среди нас. Зовут его Кузьма. Чёрненький. И наполовину рыжий. А ещё белый. Задние лапы длинные, а передние маленькие. Он передними лапами уже несколько раз переступит, а задние ещё не сходят с места. Такие ленивые задние лапы, ужас!

Сперва о том, что с ним было в моём сне. А после – что он делал в нашем мире. Во сне сначала ничего не было, просто так лежалось. Потом страна прорисовалась. Во сне мы вечно куда-нибудь вляпаемся: то в приключение, то в непонятное место. Зверь Кузьма забрёл в такую страну и мой сон туда затащил. Как? Не знаю! Зацепил задней лапой. Там у него коготки – ой-ой! Бродил Кузьма в траве. Или в капусте. И забрёл или заплыл – во сне и не то бывает!.. – в страну Гугупаев. Тех, которые Пупугуи. Что ему там было нужно? Может, искал домашнюю песенку. Её поют, когда сидят дома. Кузьма где-то слышал: гапупаи – певчие птицы. Всех перепевают и передразнивают. Но не как Папузьяны! Или обезьяпы? Обезпуи? Пупучапсы?! Гупазьянсы? У обезьпапсов хвосты не из перьев. Они ими за ветки цепляются и раскачиваются. Туда-сюда. Ну их! Летает всякое голубое Бегемо! Во сне и не то встретишь… Мой сон за собой тащит Кузя. Разберёмся, что за зверь.

Кузьма – мохнатый морской свинтус. Но маленький и без хвоста. Морская свинка. У свиней много названий. Вот: Чушка. Детишки её – Чуньки. А её муж, свин, хряк, кабан – папа чушкиных Чунек, он – Чуш. На слух вышло что-то глупое. Если к отцу Чунек вместо хвоста прибавить одну букву, получится Чушь. А Чушь не он, а она. И огромную свинью чушью не назовёшь. Ничего себе чушь! Говорят же: свиньи умнее собак. А у нас получилась чушь. Надо сначала. Начнём.

Свинью ещё называют Хавронья. Её муж, кабан, хряк, свин – Хаврон. Приличное, красивое, звучное имя для такой свинской чуши. А дети Хаврона и Хавроньи…. Хаврончики! Кузя, слышь, тебя звать Хаврон. То-то же.

«Хаврончики! Хаврончики!» – загалдели Голубые Бегемопсы, и по-деревьям-скачущие Обезьпупсы, и налетевшие ниоткуда Пупугавсы. А ну, не галдите. Сам знаю: Хаврончик хорошее имя. Звонкое! Вот свин-малыш схватил еду: хав-хав! Вот он её жуёт: хрон-хрон-хрон! А где не пережевал, там перекусил: чик-чик-чик-чик! Ххав-хрррон-чик. Хаврончик.

Кузьма сперва был Хаврончиком. Потом вырос, у него появились детишки. Он стал Хавроном, а они Хаврончиками. У них даже есть танец Хаврончиков. Или… иначе называется? Что-то опять пропустили. Ну, ещё набредём на верное название.

Резвый Гагапуйчик сел мне на голову и шепчет на ухо. Что? Не вертись! Мои волосы – не гнездо из мха и шерсти. Глаза мне хвостом не занавешивай! И не надо крылом чиркать меня по носу. Перелазь на плечо. Оттуда до уха гораздо ближе. Так что? А-а!.. Кузьма ведь морской свин! Морской Хаврон. Дети у него – морские чуньки. Морские хаврончики.

Значит, их любимая музыка – «Танец морских Хаврончиков». Урррра-а-а!