Владимир of Владимир - Русь святая

Ранним утром после стрельб, началось движение через перевал гражданского населения. Лейтенант Владимирский, оставив старшим на пропускном пункте своего заместителя сержанта Васильева, занимался бронетранспортёром. БТР почти по самую башню опустили в скалу, а сверху прикрыли брёвнами, использованными при взрывных работах. Бревна были присыпаны камнями и толстым слоем земли. Так что теперь БТР находящийся в пару метрах от дороги, был совсем не заметен местным гражданам, проходящим досмотр транспорта. С сегодняшнего утра, досмотр проходил более тщательно. В следствии этого, к полудню у владельца старого москвича, был обнаружен автомат Калашникова, спрятанный в багажнике под тонким одеялом, на котором лежала связанная овца. Владимирский как раз обживал свой капонир, подсоединяя на БТР-80 аккумулятор, привезённый из посёлка, когда услышал голос Васильева:

– Опаньки! А это что у нас такое? Уважаемый, это что?

– Эээ! Паслушай, такое время, кругом не безопасно. Я везу овцу в посёлок дяде. Что здесь такого?

– Овцу? А это значит палочка выручалочка.

– Правильно говоришь, именно выручалочка. Слушай брат, давай договоримся, у меня канистра со спиртом есть. Я тебе канистру, и еду дальше.

– Конечно дорогой. Автомат и патроны мы конфискуем, ты нам спирт, и ещё ногу овцы и ехай к дяде дорогой. – Очень наигранно, делая кавказский акцент говорил Васильев.

– Какую ногу? Зачем конфискуешь? Я думал мы договорились! Вот возьми двадцать долларов.

– Не могу дорогой. Приказ с оружием никого не пропускать. Оружие отбирать, подозрительных задерживать.

– Э! Слушай, это для безопасности! – В голосе незнакомца слышалось возмущение.

– Слушай, ты джигит, или ты кто!? Все едут и никто не боится! Ни кто оружия с собой не везёт! Ты кого боишься? – Подрожал Васильев проверяемому.

– Эх! Какой ты брат!? Овцу не имеешь права трогать.

– Канэчно не могу! Поэтому разворачивайся и дуй обратно, пока я не передумал дарагой.

– Эх! Ты ещё пажалеешь. – Зловеще поведал не видимый голос.

– Уже пожалел. Давай разворачивайся. Живей, живей. – Уже обычным голосом, не громко распоряжался Васильев. Послышалось хлопанье дверей, багажника, затем завёлся мотор и машина наехала на капонир. Дверь открылась и послышался взбешённый голос:

– Эй! Зачем резину резал! Ах шайтан! Я тебя щас сам порежу! Ух!

Когда Владимирский выскочил из своего укрытия, взору его предстал здоровенный чеченец лет пятидесяти, стоящий на одном колене, и держащийся за своё плечо. Пальцы его кисти прижимающие рану, обагрились кровью. Рядом с ним лежал его кинжал. Васильев подошёл к раненному, и цинично вытер свой нож о его черкеску.

– Что здесь произошло? – Спросил вышедший на шум капитан Сухоруков.

– Товарищ капитан, Васильев здесь не виноват. Мы как и положено досматривали транспорт и обнаружили у него в багажнике АКМ. Он пытался нас подкупить. Вот спирт и деньги давал. А когда товарищ сержант не взял, он с кинжалом напал. – Рапортовал боец, занимающийся проверкой автомашин.

– Кто же это ему колеса задние проколол?

– Сам. Лазутчик наверно. – Предположил боец.

– Мастерский удар. – Сухоруков сделал гримасу удовлетворения: – Рука висит как плеть. Давайте его к фельдшеру. Владимирский докладывайте.

– Товарищ капитан, я в капонире был, но всё слышал. Это тот ещё подозрительный типус. Васильев действовал в соответствии с уставом.

– Ладно разберусь. Продолжайте досмотр машин. – Скомандовал ротный.

Капитан ушёл и вновь медленно стали продвигаться машины. Аборигены скандалили, возмущались медленному прохождению машин. Владимирский успокаивал граждан:

– Граждане не волнуйтесь. Все успеете. Куда спешите?

– Уезжаем от ваххабитов. – Ответил чеченец лет тридцати, водитель шестой модели жигулей с прицепом, до верху набитым домашним скарбом. С ним были его семья, жена, трое детей и дед с бабкой.

– А где вы видели ваххабитов уважаемый? – Как бы безразлично поинтересовался лейтенант.

– В соседнем селе. Много. Очень много.

– Много, ну а сколько много?

– Не знаю. Очень много. – Отвечал хозяин семейства.

– Сколько вы видели сами?

– Человек двести. Ну их гораздо больше.

– Заканчивайте досмотр, пропускайте. – Распорядился Владимирский направляясь к капитану.

Командира роты он застал в палатке, где первую помощь оказывали раненному владельцу москвича. Сухоруков сидел на соседней кровати, допрашивая пострадавшего:

– Зачем же вы уважаемый кинжал выхватили?

– Эх начальник! Обиделся! Зачем твои солдаты колеса резали!?

– Ну у нас тоже вопросы к тебе есть. Зачем с оружием через перевал поехал?

– Начальник, я же говорю, опасно вокруг. Кругом чужие люди ходят.

– Какие чужие?

– Эх, начальник мне не веришь!

В этот момент Владимирский шепнул капитану на ухо, о том что услышал от беженцев, о большом количестве боевиков в долине.

– А почему мы должны тебе верить? Ты нам ничего не рассказал кого боишься. И против кого оружие с собой возишь.

– Да разве можно сейчас в Ичкерии без оружия.

– Значит вы просто так, в целях обороны возите с собой оружие?

– Просто, в целях обороны.

– Ну что же, сейчас вам закончат оказывать первую помощь, и вы можете отправляться.

Когда офицеры вышли на улицу лейтенант страстно зашептал:

– Лазутчик это. Заметь, ни слова о боевиках Умара. Нельзя его к нам в тыл отправлять.

– Да сам вижу, что скользкий тип. Только у него на лбу не написано, что он шпион. Поэтому будь ласков и немедленно колеса ему почини.

– Есть! Починить и отправить! – Отдав честь, Лейтенант развернулся и побежал на проходной пункт.

На москвиче раненного, одно колесо заменят запаской, другой баллон раз монтируют и за место дырявой камеры, насыплют песок, и снова смонтируют. Так поступают в безвыходных ситуациях, когда нужно ехать и что бы не испортить резину.

И все же выполняя приказ ротного, Владимирский пропустил раненного через перевал, не забыв конфисковал у того оружие, патроны и спирт. Спирт окажется техническим, не пригодный для пития. А ещё у этого пострадавшего, прапорщик Наливайко каким-то образом умудриться стянуть из багажника овцу.

К вечеру небо заволокло и пошел мелкий дождь. За этот день было изъято еще три автомата Калашникова и два охотничьих ружья. Добыта веревка и сколочена лестница, так что когда стемнело, Снайпер Гена поднялся на скалу и стал там благоустраиваться. Место действительно было удобное, с углублением в скале, защищающим от ветра, дождя и чужих глаз. С верху хорошо просматривалось дорога до деревьев с одной стороны, а с другой аж до поворота. Снайпер был оснащён трофейной рацией, одеялами и плащ палаткой.

Как стемнело, пропуск машин через перевал прекратили. Владимирский сдав дежурство Старшему лейтенанту Агееву, сидел в будке ГАИ и ел бараний шашлык, крепко сдобренный черным перцем. Капитан пил чай, курсируя от печки к столу: