Array Сборник - Пушкин жив

«Всё те же мы: нам целый мир чужбина…»
Я эти строки понял лишь тогда,
Когда, порвав с Отчизной пуповину,
Покинул Родину на долгие года.

Скитался я по разным континентам
И быстро понял истину одну:
Нам здесь не рады – рады диссидентам,
Клевещущим на бывшую страну.

Наш Пушкин был, поверьте мне, провидцем —
Еще тогда он знал наверняка,
Что скифские, с раскосым глазом лица
Для Запада как тряпка для быка.

Он прав вполне: «Нам целый мир чужбина…»
Мы только здесь, в Отечестве, нужны,
Мы связаны единой пуповиной —
Ему служить с достоинством должны.

И повторюсь его же я строкáми:
«Друзья мои, прекрасен наш союз…»
Пока мы славим Родину стихами,
Ей не страшны ни немец, ни француз!

В оранжерее лиц ты – аленький цветок,
Мне дорог и любим твой нежный завиток,
Он дужкою очков прикован у виска…
О, как болит в груди заблудшая душа!

Тебе любить, страдать – всё это впереди
(Не скрыться никому от собственной судьбы).
А мне пора давно о вечном размышлять,
Разбитые носы у внуков врачевать.

Но человек не стар, пока внутри весна,
Он молод, коль в груди болит его душа,
И я любовью сыт, поверь, не буду впрок,
Пока волнует кровь хоть чей-то завиток…

Средь болот в сибирский холод,
Где Югорская земля,
Начинала этот город
Строить молодость моя.
Я вот этими ногами
В новогоднюю пургу
Вдоль Оби, за буерами
Тóрил первую лыжню.

А вокруг леса белели
Неземною красотой,
Здесь январские метели
Подружили нас с тобой —
Нижневартовск первозданный,
Две-три улочки пешком,
Двухэтажный, деревянный,
Весь укутанный снежком.

Помню первые маёвки,
Старый в клубе патефон,
И времянки, и лежнёвки,
Сваебои и бетон.
Комсомольские бригады,
Молодежь, вахтовики
Возводили эстакады
Всем законам вопреки.

Возводили здесь заводы,
Добывали нефть и газ,
И легли трубопроводы
В Уренгой и Лангепас.
И разросся из слободки
Чудо-город на Оби,
Где «московские» высотки
Нам дарили москвичи…

Это чудо Самотлора —
Нашей юности причал,
Наша гордость и опора,
Прошлой жизни идеал…

Прощай, Нижневартовск, мой город-герой!
Сегодня навек расстаюсь я с тобой.
Былые химеры, мечты и печаль —
Все это ушло в предрассветную даль.
Я вниз, из окна самолета гляжу
На эти болота, озера, тайгу,
На Обь, что петляет послушной змеей —
Теперь я для них совершенно чужой.
И вы, если честно, чужие уже:
Другие проспекты, и лица не те,
Окончен задор комсомольских времен,
Осталось лишь несколько славных имен.
Куда ни посмотришь – с хитринкой глаза,
И смуглая кожа, и речь уж не та,
А вон и хиджаб, он меня поразил —
О Ближний Восток, ты и здесь наследил…
А где же вы были лет сорок назад,
Когда мы теряли надежных ребят,
Когда наши «Татры» с песком, словно в бой,
Рвались к Самотлору суровой зимой?
Когда мы машины на «зимниках» жгли,
Чтоб наши друзья нас живыми нашли,
Когда собирали к брусочку брусок,
Чтоб после построить добротный балок?..
Теперь небоскребы повсюду стоят,
В них селят из южных республик ребят,
Желаю я им много радостных лет…
Да вот лишь друзей моих здесь больше нет!

Вчерашний день чудесен,
Вчерашний день – как праздник!
Как много в сердце песен,
Когда душой проказник.
В разгаре бабье лето,
И солнце пригревает —
Оно уже с рассвета
Лучами нас ласкает.
Приветливы соседи,
Неспешны разговоры,
И женщины как леди,
И мы как мушкетеры…
Сегодня всё иначе —
Сегодня дождь и слякоть,
Не прибрано на даче,
И хочется заплакать.
Свирепые собаки,
Соседи-крохоборы,
И женщины все «бяки»,
И мы не мушкетеры.
И речка, что у бора,
С утра была печальной,
И ветер с косогора
Дул явно ненормально…

Гляжу в окно тоскливо
На сумрачные дали:
Природа здесь правдива,
А люди вот – едва ли…

Издохла лошадь у ворот,
И канарейка сдохла в клетке,
И мой любимый Васька-кот
Повесился в саду на ветке.
Забор от старости упал,
Рассохлась старая телега,
Пожаром «съеден» был амбар,
И вся зима была без снега.

И мой беременный живот
Не помещался в телогрейке,
Как будто там сидел койот,
А не младенец в тюбетейке.
И чтоб ребенка прогулять,
Я выхожу с сумой и с палкой,
Ведь я заботливая мать,
Врожденная провинциалка.

И сидя в парке на скамье,
Прошу людей за Христа ради:
«Подайте корку хлеба мне…»
И подошли ребята сзади.
Мне обернуться нету сил,
Отставила в сторонку клюку,
«И кто-то камень положил
В мою протянутую руку…»

Весна идет, весна поет,
Ручьи набухли, словно почки,
И мой облезлый кот орет
В предчувствии веселой ночки.
Он резво мчится на чердак —
Спешит вступить в кошачий брак.

И куст жасмина под окном,
Что был зимой поломан вьюгой,
Прикинувшись сухим бревном,
На самом деле был хитрюгой —
Он быстро ото сна воспрял
И ветки к небу приподнял.

А дворники? Они дворы
Метут с несвойственным задором,
И гвалт беспечной детворы
Звучит воинственным мажором.
Весна – веселый бузотер —
Готовит праздничный убор.

И март уже наверняка,
Согретый солнышком, проснулся,
Амур-шалун исподтишка
Меня стрелой своей коснулся…
А не сходить ли в ресторан
И новый завести роман?

Весна проснулась и поет,
И моль гоняется за молью —
То валенки под ванной жрет,
То шубу пробует соболью.
И тараканы у ведра
Вчерашний мусор доедают
(Что жить осталось до утра
Они еще, увы, не знают).

А комары! А комары!
Как «мессершмитты» разлетались,
Без всякой ложной суеты
Их самки яростно кусались.
Сосед, законченный дебил,
«Жигуль» свой завести пытался,
А двор дыханье затаил —
Всё ждал и весело смеялся.

Подъезд – пещерная дыра,
Где лампы гаснут регулярно,
Где дети с пивом до утра
Общаются «высокопарно».
И жизнь полночная кипит
В лохмотьях сорванной шпалеры…
Ну а поэт? Поэт творит,
«Прикованный к веслу галеры».