Василий Шишков - Синичка просит (истории)

– Даром что не прирезал тебя щщенок. – Тихо проговорил мужик, но сквозь шум поезда, Сергей услышал, тогда он дёрнул входную дверь, распахнув её настежь. Наклонился и с трудом подтянул тело к проходу, подперев им дверь. В тамбур ворвался свежий холодный воздух. Он ещё немного подтянул тело мужика, голова которого почти свесилась с порога тамбура. Короткие рыжие волосы побитого трепыхались на ветру. Со стуком колёс, мимо пролетали столбы, за ложбиной убегали назад золотистые берёзы, осины…

– То… Това-арищ… Товарищ офицер… Ггражданин начальник… – простонал побитый.

– Прикурить? – Сергей встал и нанёс слабый удар ногой в обмякшее тело.

– Да, нет… Не… Эх!… Не смог тебя замочить!… – Какая-то волна вновь нахлынула на Сергея.

– Тебя только могила исправит, – сквозь зубы прошептал он. Наклонившись, он попробовал ещё подтянуть грузное тело к краю дверного проема, но почувствовал, что тело упирается изо всех сил. Однако еще большая борьба шла внутри самого Сергея. С одной стороны оставалось совсем немного до края, – уже голова свешивалась с порога, чтобы… С другой, он вдруг услышал внутри голос отца: Не суди! – Сергею показалось, что в грохоте вагона сам поверженный простонал это слово: Не суди! – Он отпрянул от лежащего.

– Ннн… Мнне… – Как бы в подтверждение услышанного внутри, Сергей услышал мычание мужика. – Не судьба!… Эх… – Выдохнул лежащий. А внутри у Сергея эхом аукнулось: – Не суди! – Как нокаутирующий удар ухнуло в голове Сергея: – Не суди! – и откликнулось где-то в глубине его души. – Не суди, да не судим будешь… – Продолжало стучать в висках. Он снова вспомнил, что говорил ему покойный отец, участник войны, офицер-спецназовец: Не суди, но учи! Никогда никого не суди ни языком, ни тем более оружием. Но если напросится кто – проучи, если сможешь, а смочь ты просто обязан… – Припоминались слова отца. Больше ударов по мужику не было. Сергей только слегка замахнулся, но заметив, что лежащий весь сжался, толкнул его ногой в плечо, повернув на спину. Мужик ровно дышал ртом, хлюпая разбитым носом, и пальцами левой руки пытался зажимать кровоточащий нос, а правой держался за пах.

– В сознании, крепкий… Такому бы верзиле в шахту идти или у мартена стоять, а он бедолага дурью мается… – подумалось Сергею. Носком ботинка он двинул толстую заточку, походившую больше на нож патологоанатома, и вышиб её из тамбура через раскрытую дверь. Сергей ещё раз взглянул на мужика, притихшего у раскрытой вагонной двери, и вышел из тамбура.

Он зашёл в туалет, вымыл руки, ополоснул лицо. Никаких ссадин на нём не было. Даже кровью побитого он почти не испачкался. Отмыл с локтей небольшие следы крови и взглянул в зеркало. Оттуда на него смотрел щуплый молодой офицер. Он всмотрелся в его серо-голубые глаза.

– Ну, что? Опять дров нарубал, Серёжка? И зачем?… – Усмехнувшись, мысленно спросил он у него. – Или как? Тогда, как можно было бы поступить иначе? Как тот, пузатый советчик? – Не спеша, он пошёл к своему месту.

– Ну, как? Так быстро? Разобрались? И это вместе с начальником поезда? – С любопытством спросил его толстячок.

– Ну, так… – неопределенно ответил Сергей и забрался наверх – на свою верхнюю полку. Взял книгу и уставился в неё, но ему не читалось.

– И действительно, что же нужно было делать? Бесконечно терпеть всю оставшуюся дорогу хамство, или бегать по поезду в поисках начальника?… Знаю я этих начальников северных маршрутов, и чем всё это заканчивается. – Думал Сергей, уставившись между строк раскрытой книги. Мысленно он снова и снова прокручивал произошедшее. Анализировал свои действия, действия противника и окружающих. Первоначальное его подозрение о холодном оружии у наглого попутчика оказалось верным.

…Тропы, однако, не было, они взбирались по травянистому косогору. Хорошо еще, что подъем был не очень крутой, мешали только низкорослые заросли рододендрона, которые вконец искололи их ноги. Правда, чуть выше начинался густой хвойный стланик, в нем уже можно было укрыться. Джулия не отставала, напрасно он беспокоился об этом. Босая, с окровавленными ступнями, она пробиралась чуть впереди него, и, когда оглядывалась, он видел на ее лице такую решимость избежать беды, которой не замечал за все время их пути из лагеря…

– Что такому сумасшедшему с тесаком могло прийти в голову? – рассуждал Сергей. Теперь, восстанавливая по памяти события, он был полностью уверен, что побитый им мужик накурился какой-то наркотической травы.

…А тут, как на беду, последние клочья облака проплыли мимо и полностью открыли взору край луга, ярко зардевший маками. И сразу из тумана появились одна, вторая, третья темные, как камни, фигуры немцев. Человек восемь их устало шли лугом, подминая цветы и настороженно оглядывая склоны гор.

Теперь уже можно было не скрываться…

Иван сел, бросив тужурку, рядом остановилась поникшая, растерянная Джулия – несколько секунд от усталости они не могли произнести ни слова и

молча смотрели на своих преследователей. А те вдруг загалдели, кто-то, вскинув руку, указал на них, донесся зычный голос команды. Посреди цепи тащился человек в полосатом, руки его, кажется, были связаны за спиной, и

двое конвоиров, когда он остановился, толкнули его в спину. Это был сумасшедший.

Немцы сразу оживились и с гиканьем кинулись вверх.

– Ну что ж, – сказал Иван. – Ты только не бойся. Не бойся…

И снова он продолжал анализировать своё внутреннее состояние. – Страх? Нет, никакого страха не было. Спокойствия, правда, тоже не было. Было то, о чем говорил отец, чему учили инструкторы.

– Злоба? Злобы к этому типу тоже не было. Почти не было, или…? – Продолжал думать Сергей – Так что же это было, в конце? Спасение, когда он не вытолкнул его, побитого из тамбура, летящего мимо столбов и крутых склонов? И кто спасённый, – он или я? Он? Он или я?

…Он не боялся. Слишком много пережил он за годы войны, чтобы и теперь бояться. Как только немцы обнаружили их, он почувствовал странное облегчение и внутренне подобрался: в хитрости уже отпала надобность, теперь только бы дал бог силы. И еще, конечно, чтобы рядом оставалась Джулия. С этого момента начинался поединок в ловкости, меткости, быстроте…

– И правда, можно было бы добавить в качестве воспитания. Ещё и получаса не прошло, а он уже вернулся. Здоровяк, да ещё обкуренный! – усмехнулся про себя Сергей, когда в коридоре послышался шум. Он услышал женские возгласы, вопросы, хриплые односложные ответы избитого им мужика и наконец, визгливые восклицания толстого пассажира напротив:

– А ведь говорил, что с начальником поезда пойдёт разбираться! Ой, как же так?! Да так сильно! А ещё офицер советской армии, отличник, видно что всяческих подготовок… Зачем так? Ну, как так можно?! А если умрёт вдруг? Есть тут кто-нибудь из медиков? Где, в конце концов, начальник поезда? Позовите проводницу! – Возмущался раскрасневшийся толстяк.