Мария Мелех - Сны Бога

– Ты Николас? А ты Глэдис? – опередил он нас своим панибратским гостеприимством. – Ты молодец, что позвонила.

– Хочешь в мою студию? – он пристально посмотрел на меня. – Если ты действительно так талантлив, как я слышал, это будет даже бесплатно.

И зашелся хриплым негромким смехом рисованного медведя.

И теплый образ рухнул. Тогда впервые, но он рушился еще тысячи раз. Удивительно, как он умудрялся вновь и вновь напускать свои чары? Перед глазами все еще стояла обволакивающая обаянием картинка в стиле кантри (мшистая изгородь, угасающее банджо, зачинающийся закат, сильный мужчина в клетчатой рубашке – он мог быть вашим отцом), но в душе зазвенел холодный клинок. «Как он смеет? Что он о себе возомнил? У меня уже три выставки, и весьма успешных!»

Каким деревенским простачком я был! У этого парня за плечами уже сотня презентаций, и какое дело Вселенной до того, что я считал его компилятивную фото-живопись идеальной иллюстрацией к энциклопедической статье «Коммерция из ничего». Его кости были схвачены тем же клеем, что и вечная цепь всемирной корпорации «Купи-Продай».

– Покажи картины, – непривычно резко бросила мне Глэдис. Я тотчас почувствовал себя малолеткой, которую чересчур заботливая мамаша привела на кастинг к режиссеру порно. Развернул несколько свитков, прихваченных с собой. Это были наброски – графитом, кое-где акварелью, парочка пастельных работ.

– Хм, – сказал он и кинул на меня короткий взгляд исподлобья, – ты действительно умеешь это делать. Какая интересная метода у тебя с цветом…

Он приблизил лицо почти вплотную к полотну, жадно прищурившись.

– Что за эффект? Как ты это делаешь? Наложение цветов? Откуда этот свет?

– Да… – нехотя ответил я, – делаю несколько слоев, а границу убираю.

К слову, уже пять минут, как мне разонравилась идея сотрудничества с этим рыжеволосым гигантом художественной попсы.

– Да я понимаю, что слои! – отмахнулся он с выразительным рыком и рывком – яростно, деловито. Слишком по-свойски, мгновенно разрушая мои бастионы и вымарывая планы отступления. – Но как ты собираешь краски? В чем принцип?

– Я не замечал принципа, – буркнул я, не собираясь сдаваться. – Я делаю это интуитивно.

Я отвечал с предельной честностью. Откуда мне было знать в тот день, что вся его знаменитая импульсивность, телесность, напористость с оттенком доступности – не больше, чем легко продаваемая маска, которую готов приобрести каждый новичок вроде меня? Это было сотни раз опробовано и приносило результаты. Что он брал взамен? Чужие секреты, конечно же.

Но за мной присматривали очень зоркие ангелы, лишившие зрения меня самого. Я действительно понятия не имел, как у меня получается так смешивать краски. Я просто чуял, какая капля должна следующей упасть на холст – грозовая, медовая, или от соуса с паприкой. Поэтому мне нечего было сказать Джереми.

– Ладно… – помолчав, решил он, – у меня есть кое-какие мыслишки насчет твоей мазни, Николас. Выбирай зал побезлюднее, или какой приглянется. Мы открыты круглосуточно.

(Он опять хохотнул).

– Дубликат ключей возьмешь у портье внизу. Встретимся завтра, здесь же, и обсудим.

Я так и не понял, что мы должны обсуждать, и что вообще происходит. У меня уже был свой план, без скандалов, без грохочущих звездопадов, но с ровной, пусть и каменистой, дорожкой к успеху и – что немаловажно! – порядочности. Конечно, Глэдис он не нравился. И я оказался в ловушке: мне не приходилось жаловаться – ведь она, в отличие от Пэм, все свои силы направляла на мою карьеру. Дома, на каминной полке лежали приглашения от владельцев двух залов, а этот тип вдруг вздумал одним щелчком развернуть русло моей жизни? «Нет, не пойдет», – сказал я себе. Пока не увидел небольшой, но великолепно освещенный зал, отданный в мое распоряжение.

Этот Джереми был сам дьявол. Он воплощал мои тайные желания прямо из воздуха. Он плел сети – с неведомой мне целью. От него пахло роскошью и уверенностью – как и от Глэдис. И я сдался. Мне очень хотелось попробовать этой сладости, правда.

Разговор, который состоялся на следующий вечер, отправил мои прошлые задумки в корзину для мусора и расчертил будущее четкими графами.

– Ты хорошо рисуешь, но это еще не все. Эх, да ладно… – сказал он мне, – ты почти гениально рисуешь. Но мир перегружен, пойми. Кризисы, инфляция, гонки вооружений, сексуальная революция, политика дуализма… 74 74 Дуализм (от лат. dualis – двойственный) – свойство некоторой теории или концепции, согласно которому в ней неразрывно сосуществуют два начала (силы, принципа, природы), несводимые друг к другу или даже противоположные. Одним из самых ярких примеров дуализма в международной политике является противостояние СССР и США в период Холодной войны. Политический дуализм может быть и внутренним: например, двойственность политической системы, историческое разделение и даже противостояние законодательной и исполнительной власти – функциональный дуализм, или Австро-Венгерская монархия (1867 – 1918) – структурный дуализм. Ты хоть понимаешь, о чем я? Мир не хочет тащить на себе еще и тяжесть чьей-то гениальности. Мир не желает думать. Он собирается наслаждаться. Как у тебя с этим? Ты умеешь удовлетворять гомо сапиенс?

Я вытаращил на него глаза. Он произнес это с таким переливчатым смешком, что я уж было подумал – смысл ускользнул от меня. Затем я научился быть всегда начеку: самые невинные слова этого типа могли стать началом нечистого пути, а грубые шутки ничего не значили, тут же обрываясь камнем в пропасть забвения.

– Кто, кроме пациентов дома престарелых и матрон, потерявших надежду найти любовника, пойдет на твои выставки, как бы ни сиял твой изумительный цвет? Ну, если только школьников загонят по воспитательной программе, позаимствованной у Третьего Рейха 75 75 Третий рейх – нацистская Германия (фашистская Германия, гитлеровская Германия) – германское государство в период диктатуры Национал-социалистической немецкой рабочей партии (нем. Nationalsozialistische Deutsche Arbeiterpartei (NSDAP); сокр. НСДАП) c 1933 по 1945 год. А также Третий рейх (нем. Drittes Reich) – мистическое царство красоты и гармонии, учение о котором, вслед за средневековыми христианскими мистиками и популяризовавшим их Артуром Мёллером ван ден Бруком, было подхвачено руководством НСДАП в качестве одного из устоев «нового порядка». Образовательные и культурные программы Третьего рейха при Гитлере отличались особой направленностью на усиление благочестия, патриотизма, высокого уровня моральной и физической подготовки молодежи. Все это должно было служить идее превосходства германской нации над остальными, оправдывая террористическую политику государства по отношению к другим странам. После прихода Гитлера к власти название на время укрепилось за нацистской Германией и даже фигурировало в дипломатической переписке. Третий рейх был одним из мифов, внедрявшихся в сознание населения: он должен был придать уверенность, что люди живут в «Земле обетованной». . Сейчас в моде междисциплинарный подход, малыш.