Ольга Шорина - Серая тетрадь

– Я составила протокол… составила ещё один протокол… но они у меня не прошли.

– А девочки бедненькие, сидят здесь, как птенчики!!! – заголосила баба.

Мне хотелось всех убить!!! И в первую очередь – садоводиху, а уж потом – Лепёхину. Сука-а!!! Суки-и!!!

Перед обедом мы с утра сидели все вчетвером, – Шуткин, Лепёхина, Гончарова и ваша покорная слуга, как танком вплыла Надежда Антоновна.

– Вы двести рублей не разменяете? – нагло, с издёвкой спросила она.

Немыслимые деньги! Больничная санитарка, гардеробщица получают в месяц меньше! В регистратуре – 83 рубля 49 копеек!

И все надменно промолчали. Мол, старая сука, тебе же обо всём сегодня доложили, какие размены крупных купюр?

– Значит, никто? – сделала «контрольный выстрел» бухгалтерша и надменно удалилась.

Это я зафиксировала во время перерыва, когда не обедаю, а просто отливаю в раковину немного жидкости из супа, чтобы мама не орала. А в два часа дня прихожу, у Лепёхиной – совещание. Как комнату в администрации получили, сразу к ней народ зачастил. И кому она нужна?

– Аля, – многозначительно сказала Лепёшка Коровья, – сегодня – мой день .

Это означало, что мне надо уйти.

А у Лепёхиной были жаркие, ну просто парламентские дебаты, и какая-то баба причитала:

– Должен же человек, ну, хоть что-то здесь получать!

Поскольку на работе делать абсолютно нечего, моё единственное занятие – снести вниз мусорную корзинку. Отходы всегда сухие и чистые. И сегодня я углядела там дневничок Алкашки, – три старые платёжки, исписанные её уродливым почерком, с грамматическими ошибками. Ни о каких знаках препинания, выделении прямой речи Алкашка не имела ни малейшего понятия. Прочла – и на меня словно преисподняя дохнула. Жаль, что Лепёха не стала вникать в образ жизни своей любимицы.

Вклейка в дневник

Расписание (будние дни):

9.00 – завтрак.

10.00 – выхожу из дома на автобус.

11.00 – приезжаю.

13.00 – 14.00 – обед.

16.30 – уезжаю.

17.30 – приезжаю домой.

17.35 – ужин.

Дальше как получится.

Вариант 1: иду гулять.

Вариант 2: сижу дома, смотрю телевизор.

Выходные дни:

1-й вариант: сижу дома.

2-й вариант: иду на дискотеку.

3-й вариант: иду гулять. Время возвращения домой не известно.

***

«В эту субботу мы неплохо погуляли (22 августа 1998).

Утром позвонил Илья и сказал: приходишь на дискотеку. Я пришла в компанию в 19.30.

Потом мы с Танькой пошли к Андрею, но до него не дошли, так как встретили Сашку (Сифона) и Женьку (Уокера). Они пили пиво.

Мы решили скооперироваться вместе. Приехал Илья (мент), и мы пошли на дискотеку. Там было неплохо. Никита также присутствовал.

Правда, сначала мы с ним были в разных компаниях. Мы бухали на рядах чуть выше, а он сидел к нам ж… с какими-то девками чуть пониже.

Потом, после дискотеки, мы продолжили банкет в «Сказке». На соседней лавочке бухал Никита с компанией.

Сифон начал наезжать на Илью. Пришли Женька с Пашкой. У Женьки был с собой пистолет.

Я отвела Женьку в сторону и попросила, чтобы хотя бы он не лез в эту фигню.

Потом началось что-то страшное, и я убежала оттуда. Женька побежал за мной и стал успокаивать.

Мы вернулись минут через пятнадцать. Там сидел только Илья (ему выбили два зуба). Мы с Женькой пошли искать Таньку, Сашку и Илью. Таньку с Сашкой мы нашли в аллее, а Уокер пропал. Танька с Сашкой посреди дороги начали драться. Мы с Женькой не стали смотреть на семейные разборки и пошли. По дороге встретили Уокера и зашли в магазин. Вышли из него и встретили Никиту. Зашли в «Сказку». Мы там помирились с Никитой, посидели чуть-чуть и пошли домой».

Жуткие ошибки, убогая лексика.

На работу сегодня не пошла, потому что Лепёхина всё равно меня бы выставила.

У Гончаровой, – Лепёшка Коровья зовёт её, словно крепостную дворовую девку, Олеськой, – сегодня день рождения. Она со мною не разговаривает, мне кажется, просто презирает, как я в своё время Алкашку. Но я пытаюсь наладить с ней отношения.

Открыточку для неё я купила ещё в прошлый вторник, когда на работу не смогла попасть. Открытки – шикарные! Сверкающие, переливающиеся! По десять рублей!

И вспомнилось, как мама сказала ещё на моё восемнадцатилетие:

– На почте такие открытки новогодние красивые! Я хотела тебе одну купить, а потом думаю: да зачем? Кому ты её будешь отправлять? У тебя же нет никого!

Ну почему, почему она так любит гадить мне (и своему мужу!) в душу! Как будто у неё самой кто-то есть! В октябре в Москве, на улице Касимовской, выбросилась из окна тринадцатилетняя девочка. Она оставила предсмертную записку, что с нею «никто не хочет общаться».

Как же я её понимаю! И со мной – тоже! Та же Олеся! И Римма меня терпит, я ей не нужна! Есть я, нет меня – всё равно.

Народу, тогда, как ни странно, не было, ведь с тех самых пор, как квартирную плату стали принимать в почтовых отделениях, там не протолкнуться.

Здесь трудится оператор Света Чащина. В этом жилом доме раньше находилась мамина работа, только со стороны улицы, покуда их в конце 80-х не вытеснило новорожденное учреждение – налоговая инспекция (в её создании принимал участие член ГКЧП Валентин Павлов). А теперь налоговики выдавили во двор и малюсенькое почтовое отделение.

Света Чащина всегда казалась мне очень молодой женщиной, хотя она работала здесь ещё десять лет назад! Сколько же ей лет?!!

Если в 80-е почтовых работниц отделяли от посетителей стеклянные перегородки, то теперь всё заколотили досками и застеклили, как лоджию. Ад для клаустрофобов.

Света весьма любезно спросила:

– Что вы хотели?

– Да я открытки смотрю… А во втором ряду сверху – 1.65 стоит?

– Да, если цена стоит на первой.

– А у вас найдётся сдача с пяти рублей?

– Конечно!

Вот какие у меня крупные монеты!

Олеся рано приходит, у неё же, в отличие от меня, теперь есть ключи.

– Привет.

– Привет.

Достаю из ежедневника открыточку, интригующе спрятанную в двойной тетрадный лист.

– Что такое? Ой, спасибо!

Больше никто её не поздравил, да и ни один человек, кроме меня, и не знал об именинах, это просто я с детства дни рождения собираю. Да в ВООП такое и не принято. А после обеда Гончарова ушла, наверное, праздновать.

На меня чуть не упал колченогий шкаф!

Звонила сегодня Наташе, очень хорошо пообщались. Да что Наташа, даже с Лепёхой по душам поговорили!

– Аль, – просто как дочери, обратилась Галина Георгиевна, – ну, не могу я доверять Сафронову! Это помещение я у главы пробила, а он сидел и молчал! И лицензию он на себя сделал, а не на ВООП!

– Просто на организацию очень дорого.

– Аль, но всё равно надо было на ВООП! Понимаешь, это же я дала ему все телефоны чиновников, где бы он их взял! Справка-то теперь платная! И Людмила Ивановна, и Зернов отказались со мною общаться из-за того, что я взяла к себе Сафронова! Они же вместе работали, и знают, что он за человек!