Кейт Стейман-Лондон - Холостячка

Kate Stayman-London

One to watch

Copyright © 2020 by Kate Stayman-London

© Сухляева В., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

Блошиный рынок Клиньянкур расположен в северной части Парижа, на самой окраине, в нескольких кварталах от конечной остановки четвертой линии метро. Здесь архитектура города становится более обыденной, тем самым напоминая, что не весь Париж окутан многовековой романтичной историей: во многих районах люди просто живут, работают, отводят детей в школу и покупают хлеб в типовых супермаркетах, а не в причудливых булочных.

Би отправилась на блошиный рынок за гостинцами для родных: маме подобрать кружева, а старшему брату Дункану – старые пластинки. Если повезет, удастся порадовать и себя: какие-нибудь гравюры или еще лучше – старинные детские книжки, в которых иллюстрации печатались отдельно и пришивались в конце; они с отчимом могли бы читать эти книжки новорожденному племяннику Би. Ее товарищи по программе обучения за границей с восторгом описывали свои находки на этом блошином рынке, поэтому она тоже решила туда заглянуть, хотя на потрясающие винтажные наряды, конечно, не рассчитывала. Би и дома, в Америке, с трудом находила на себя одежду, что уж говорить о Париже, где почти немыслимо встретить женщину, чью фигуру нельзя назвать «изящной».

Многолетний опыт помог Би отточить искусство оставаться незаметной, несмотря на крупную комплекцию, – надевать темную мешковатую одежду, не высовываться, не поднимать взгляда. Когда она только поступила в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе, то испугалась, что в окружении грациозных худых калифорнийцев будет выделяться, как огромный прыщ на фарфоровом личике. Тем не менее благодаря зацикленности местных на самих себе ей довольно легко удавалось оставаться в тени.

Однако в Париже, куда бы она ни пошла, ее всюду преследовали взгляды. Хотя очаровательный старинный город мигом стал любимым местом Би, она не могла избавиться от чувства, будто окружающие обращают на нее особое внимание, молча осуждают и предпочли бы не видеть ее вовсе; в частности, официанты и книготорговцы в тесных кафе и магазинчиках с узкими проходами, где Би приходилось протискиваться бочком с крайней осторожностью, чтобы ненароком не столкнуть чью-то тарелку с шоколадным круассаном, при этом пуская слюни на хрустящие пирожные, пропитанные маслянистой начинкой, которыми каждое утро лакомились тощие парижане, нисколько не боясь потолстеть. Всякий раз, когда Би заглядывала в кондитерскую за небольшим угощением, на нее бросали косые взгляды, а порой даже смотрели в упор, молча осуждая и словно говоря: «Гляди, до чего тебя довели твои угощения».

Впрочем, вдали от центра становилось проще. В районах у канала улицы расширялись, а темп жизни замедлялся. На больших бетонных парапетах у воды часто сидели студенты, смеялись и пили вино из бумажных стаканчиков. Клиньянкур походил на один из таких районов. Миновав несколько кварталов от метро до блошиного рынка, Би заметила, что на нее никто не обращает особого внимания – все погружены в собственные мысли и заботы.

Снаружи блошиный рынок состоял из задних стенок палаток – темных листов фанеры и гипсокартона, – которые вытянулись вдоль дороги на целый квартал. Би даже усомнилась, что этот рынок такой уж удивительный, каким его описывали товарищи, однако, найдя вход и едва ступив внутрь, она почувствовала себя Алисой, попавшей в Страну чудес – в мир совершенно иной, полный диковинок и волшебства.

Рынок представлял собой лабиринт с проходами, которые пересекались совершенно случайным образом – казалось, куда ни поверни, ты всегда попадешь на новую дорожку с рядами бесчисленных ящичков, забитых медными ручками, со стенами из старинных картин маслом и с катушками шелковых лент. Сами палатки не походили на временные сооружения: некоторые окутывал плющ, иные – гирлянды, а другие, с оштукатуренными стенами и деревянными полками, были завалены книгами в кожаных переплетах, такими пыльными, что казалось, они покоятся здесь десятилетиями. Бродя по лабиринту из лавок, Би чувствовала такой уют и спокойствие, будто вернулась в родные края, – ничего подобного она прежде не испытывала в Париже.

Она совершенно потерялась во времени и в какой-то момент внезапно заметила, что солнце уже начало опускаться, а продавцы потихоньку убирают товар. За все это время она так и не подошла к торговцам одеждой, только у выхода ее внимание привлекла одна палатка, забитая множеством вешалок с накидками из тяжелой парчи, мягкого меха или шелка с тонкой вышивкой. Би окинула эти красоты вожделеющим взглядом, но не подошла, уверенная, что ни одна накидка здесь не способна объять ее тела, и, вместо того чтобы придать ей изящества, все они будут свисать со спины, как мокрое полотенце с плеч ребенка, играющего на пляже. Однако продавщица палатки – тощая, мужеподобная француженка лет шестидесяти в огромных черных очках – заметила ее заинтересованный взгляд и шагнула навстречу.

– Vous désirez? [3] Хотите примерить? ( фр .) – спросила она, вскинув бровь. У нее был глубокий, грудной голос.

– Non, merci, – отказалась Би с явным акцентом.

– А! Американка, – тут же перешла на английский продавщица, как обычно делали парижане при общении с иностранцами. – Как вас зовут?

– Биат’гиз, – представилась Би, произнеся имя «Биатрис» на французский манер, – но все зовут меня Би.

– Enchantée [4] Приятно познакомиться ( фр .). , Би. Я – Жанна. – Продавщица крепко пожала Би руку, и та сразу же прониклась симпатией к новой знакомой, от которой к тому же приятно пахло глинтвейном. – Скажите, Би, чей стиль вас восхищает больше всего?

В памяти тут же всплыли классические черно-белые фильмы, которые Би запоем смотрела в детстве по кабельному телевидению. В университете она даже взяла парочку курсов по киноискусству и ужасно обрадовалась, когда обнаружила в Париже старомодные кинотеатры с винтажными билетиками и красными бархатными креслами, в которых каждый день крутили классику американского кино (с французскими субтитрами, естественно). Би ходила туда всякий раз, когда удавалось выкроить свободный вечер, и наслаждалась возможностью сбежать от реальности в мир элегантных старлеток и остроумных диалогов.