Мария Пастернак - И охотник вернулся с холмов

А вон – хозяйственная лавка. Когда мне было семь, дед купил мне тут веллингтоны [26] Веллингтоны – резиновые сапоги. , лучшие из всех, какие у меня были в детстве. Черные, как у взрослых, как у него самого, с петлями на голенищах. Настоящие. А еще мы покупали здесь уключины для лодок и много всякого другого.

За серыми крышами домов были только голые зимние поля и низкое небо. Аберфойл – крошечный форпост цивилизации – остался позади. Дорога ведет все дальше, через густые леса Троссакса, к озеру Лох-Фада. К Дому Короля-Рыбака и его Королевской Рыбалке.

Дальше движение на авто запрещено, въехать можно только по специальному пропуску или по приглашению. Поэтому все, кто приезжает к нам в гости на автомобиле, должны сначала согласовать это с дедом. У Дуга и у самых близких дедовых друзей, таких как отец Мак-Ги или Кавендиши, есть ключи от шлагбаума. Пешеходам же и велосипедистам тут вход свободный. Туристы любят фотографировать развалины лодочных сараев, старый причал; иногда им удается запечатлеть и наших пони, пасущихся на берегу. Иногда я специально ищу эти фото в интернете, забавно бывает посмотреть на свою жизнь со стороны.

Чтобы проехать к манору, надо свернуть на узкую грунтовку, что ведет через лесные заросли. Два автомобиля здесь не разойдутся. Во время больших дождей, бывает, дорогу заливает, и тогда колеса буксуют в грязи.

За рядом буков и лиственниц, чуть тронутая ветром, колышется стылая поверхность озера; все замерло, будто никто и никогда не нарушал этой тишины. От вида леса, запрокинутого в глубину ледяного озера, сводит скулы. Снег лежит на земле, на траве, на прелых листьях, на коряге, что причалила к берегу, на листьях плауна, на крыше заброшенного сарая, на бортах и скамьях полусгнившей лодки, что вросла в топкий берег.

Вот конек крыши выглянул из-за кленовых макушек, вот башни и стены. Манор, как и все дома в округе, сложен из местного серого камня, но за шестьсот с лишним лет перестраивался не раз, поэтому кладка неоднородна. «Проведите незабываемый уикенд в суровых стенах настоящего шотландского замка на берегу лесного озера Лох-Фада. Вечер в рыцарском каминном зале у жарко натопленного средневекового очага, настоящий шотландский виски, домашний ужин, приготовленный в традициях местной кухни, конная прогулка по берегу или путешествие по озеру на лодке – все это ожидает вас в гостинице “Лесная вершина”».

Никогда не верьте путеводителям. Стены выглядели бы куда суровее, если бы не пластиковые рамы. Нравится это кому-то или нет, но туристы и постояльцы – единственный способ сохранить жизнь манору. Двести лет назад «рыцарский каминный зал» был спальней для мужской прислуги, а «средневековый очаг» сложили уже на моей памяти. Полдома сданы в долгосрочную аренду властям округа Стерлинг под гостиницу и музей. Так что если, например, требуется ремонт канализации в музейно-гостиничной части, там, где «рыцарский зал», «средневековый очаг» и секретная комната, в которой во времена преследований прятали католических священников и якобитов и где, говорят, когда-то укрывался от преследователей сам Рыжий Роберт, более известный миру под именем Роба Роя, – за это платят муниципальные власти. А вот если тонет в дерьме жилая часть – деду приходится раскошеливаться самому. Но и в том, и в другом случае это его забота, ибо он не только владелец дома, но и управляющий директор этого «туркомплекса».

Зимой экскурсии бывают редко, но желающие пожить в «настоящем шотландском замке» находятся почти всегда. Сто́ит это столько, что нам было бы не по карману жить в собственном доме. В сезон все пять спален бывают заняты на пару месяцев вперед, зимой – обычно только одна-две, и то периодически. Вот и сейчас еще издали из-за кустов я заметил в гостиничной части двора маленький красный пикап – ярким пятном он прямо горел на монохромном зимнем фоне.

– Постояльцы?

– Муж и жена, – кивнул Алистер. – Американцы. Ты с ними познакомишься. Хорошие люди. Он отлично играет в шахматы. Я показал им библиотеку.

В принципе при музее имеются два профессиональных гида, Дэниэл и Лесли. Кто-нибудь из них обычно приезжает из Стерлинга, когда заказывают экскурсию и в них есть нужда. Однако бывает, что и Дэниэл, и Лесли оба заняты на другой работе, и тогда Алистеру приходится проводить экскурсию по замку самому. Я не раз наблюдал, как он это делает.

– Спальни, – хмуро говорит он, махнув рукой в сторону спален. – Здесь спали. Вон она – кровать. Это Арсенал. Вон справа, там за стеклом, в витрине.

– Кольчуга? – робко спрашивает экскурсант.

– Хм, – охотно соглашается Алистер.

– И копье?

– Да нет, – говорит второй экскурсант, – это не копье, это дротик. Шотландцы всегда отличались большим мастерством в метании дротиков. Особенно Мак-Грегоры. Их еще называли «дети тумана», потому что они стремительно появлялись из тумана и метко бросали дротики в своих врагов.

Дед слушает с одобрительной улыбкой.

– Откуда ты все это знаешь? – спрашивает первый экскурсант.

– Из путеводителя, – объясняет второй. – Подтвердите, мистер, – обращается он к деду.

– Да, все так, – соглашается дед. – Только это не дротик.

– Это вертел для крупной дичи! – тем временем делает открытие первый. – Вон там написано на табличке.

Порой бывает, что кто-то из туристов или постояльцев вызывает у деда какую-то особую симпатию. Тех, кому это удается, он зовет в гости, приводит в жилую часть дома, показывает настоящий «каминный зал» – нашу небольшую гостиную, камин, развалившийся еще в восемнадцатом веке и брутально, без претензий перестроенный в начале двадцатого. Картины на стенах, настоящий портрет Дугласа Алистера (в музее висит копия), библиотеку, витраж с зимородком. Поит чаем или виски на кухне, объясняя, как был устроен очаг и что в нем сохранилось от шестнадцатого века. Где помещалась мойка, куда выходил слив, как было устроено отхожее место и прочие любопытные подробности сурового быта наших предков. Под конец покажет дырки от пуль, выпущенных из аркебуз проклятых Кэмпбеллов.

– Пули так и остались в перекрытиях, – скажет обязательно. – Они там до сих пор. Так и сидят с того самого времени.

И гость внезапно преисполнится почтения и благоговения.

Оливер, как всегда, первым выскочил из машины, почапал по двору вперевалку, разлаписто, как все лабрадоры. На голову ему сыпал снег, и он потешно встряхивал ушами. От ворот к крыльцу за ним протянулась цепочка глубоких следов. Все уже укрыло снегом – и каменную ограду, и темно-красные кусты барбариса, и лужайку перед домом, и пристройки.

Первым делом я прошел в конюшню. Сейчас там стояли только Боб, Рози и Трикси. Пони, как обычно, бродили где-то, нагуливали животы и шерсть. Боб не соизволил оторвать морду от сена, только покосился. Трикси и Рози потянулись ко мне – Рози даже заржала, а Трикси дала почесать свой бархатный нос. Мне еще много с кем надо было поздороваться здесь, но Боб, Рози и Трикси – вне очереди.