Юлия Медникова - Хроники трепещущей парадигмы

Да как же? Эх… Джульетта чешет голову. Возвращается к комнате Вероники. Наезд – бумаги на тумбочке крупным планом. «Проект договора ипотечного кредитования». Сюда же вложена визитка: Феофилактов Максим Евгеньевич. Бинго!

Максим Евгеньевич уже нежится в своей кроватке.

– У меня, Люся, такая сытная сделка на днях! Такие комиссионные – сказка. Только бы всё хорошо было, и дамочка эта не подвела. А то болезная какая–то она.

Ай да Джульетта, ай да молодец! Зачтено!

Курьер Лёша с дурацким фиолетовым боксом за спиной и велосипедом с трудом протискивается через неудобную калитку. В этом дворе он, к сожалению, не частый гость. Здесь только эта ненормальная тётка заказывает из их ресторана. Проблем от неё никаких нет, правда, чаевых – тоже не дождёшься. Но не суть. Лёша оглядывается по сторонам. С надеждой. Обходит цветущий куст жасмина. На лавочке в лучах заходящего солнышка сидит Она. Как всегда. С книжкой и невероятно красивая. И не обращает на него никакого внимания. Хотя на прошлой неделе она на него посмотрела и улыбнулась. Но сегодня книжка, видимо, особенно интересная – не оторваться. Хоть бы эта тётка опять заказала на следующей неделе. Вот на следующей неделе Лёша обязательно решится подойти к Ней и заговорить.

Джульетта спала, лёжа на клавиатуре. На всех двадцати пяти экранах мигает надпись «Зачтено»!

– Просыпайся. Давай я тебя домой отведу! Поспишь нормально.

– А? – на правой щеке ангела отпечатались смешные квадратики от клавиатуры.

– Слушай, Джульетта! Ну нельзя же так.

Джульетта трясёт головой и пытается прийти в себя.

– Получилось?

– Получилось.

– У тебя всегда получатся. Молодчинка ты. Как ты за них бьёшься–то…

– Ну а как же… – глаза Джульетты стали ясными. – Просто у меня у самой был травмирующий опыт. Проснулся тот, кто уже мог не проспаться. Точнее – та. А потом другой принял яд и умер. Потому, что ангел–хранитель напился в кабаке и не разобрался – жив Поручитель или нет. Ну там потом, короче, все умерли… Печальная повесть.

– Мда…

– Мда!

Дембо Честер. Френсис Уоллш. Чарли Купер.

Нет. Нет. Нет.

Хозяин отправил меня спать. Сказал, что сам потом проводит гостя, и чтобы я не мешал им ни при каких обстоятельствах. Я спустился вниз. Вся прихожая и лестница были в лужах, а вокруг подставки для зонтов образовалось целое море, но пришлось послушаться хозяина и оставить уборку на завтрашнее утро. Отправился в постель, долго ворочался и не мог уснуть – я же никогда так рано не ложусь. Наконец сон сморил, но проспал я недолго. Меня разбудил шум. Посмотрел на часы – было семь минут одиннадцатого. Накинул плед и как мог быстро поднялся наверх. Из кабинета доносились крики и звуки борьбы. Потом был грохот, а затем всё стихло. Я помнил указания хозяина не вмешиваться ни в коем случае, но мне стало совсем боязно. Я постучался – мне никто не ответил. Я дёрнул дверь – она была заперта. Спустился вниз и из гостиной набрал номер полицейского участка. Через какое–то время раздался звонок в дверь – приехал инспектор Купер в штатском и два сержанта в мокрых плащах поверх формы. Эти негодяи так и пошли в них, намочили полы во всём доме. А ведь дождь к тому времени уже давно кончился. Как они так умудрились?

На улице было темно. Я долго шёл по аллее от вокзала. Когда наконец между деревьями стал виден силуэт поместья, начался ливень. Пришлось раскрыть зонт, но порыв ветра чуть не вырвал его из рук. Когда я добрался до главного входа, стемнело окончательно. Нажал на рычаг звонка, через несколько минут массивная дверь открылась. Меня не ждали, но хорошо знали в этом доме. Пожилой дворецкий принял мокрое пальто, зонт я оставил в корзине. Старина Дембо повёл меня наверх. Он шёл передо мной по еле освещённой лестнице, его ноги дрожали так, что я боялся, как бы он не завалился на меня. Но старик своё дело знает. Мы дошли до кабинета, дворецкий постучал, доложил обо мне и, получив разрешение, распахнул передо мной дубовую дверь. Лампы в комнате не горели, она освещалась лишь мерцающими отсветами огня в камине. Меня чуть не сбил с ног отвратительный табачный смрад. Собственно, как всегда.

Я позвонил в дверь, вошёл в холл. В подставке стоял ещё мокрый зонт, поставил свой вторым. Поднялись наверх, убедились, что дверь заперта. Один из моих сержантов спустился с дворецким в кладовую и принёс колун. Далее мы следовали инструк…

На этом машинописный текст заканчивался, страницы с продолжением не оказалось. Из пачки бумаг на пол выпал листок, неаккуратно вырванный из какой–то тетрадки. На нём грациозным почерком образованного человека значилось следующее: « Вторник, 21 июля. Наконец–то меня все оставили в покое. Я устроился в своём кресле, вытянув ноги к камину. Было так тихо и хорошо. Казалось, в мире больше нет ни одной вещи, которая могла бы меня расстроить. Есть только я, камин и моя трубка. Всё остальное может подождать до завтра. Даже дождь сжалился надо мной и перестал клевать медную крышу. Но счастье моё было недолгим. Снизу раздался звонок. Потом ещё. В дверь звонили снова и снова, и лишь через какое–то время Дембо доковылял до входа и впустил позднего гостя».

– Белиберда какая–то!

Следователь, присланный из Лондона, отложил листки со стенограммой допроса, выдохнул и протёр пот со лба.

– А! Я, кажется, понял! Тут запись допроса нескольких человек! Постойте… Раз… Два… Три… Трёх человек. И ещё вот это! – он потряс в воздухе обрывком из тетрадки. – Милостивый государь, да кто ж у вас так протоколы ведёт?

– Ну… Видите ли, господин следователь… – начальник участка виновато мямлил, как мальчишка, севший за стол с грязными руками и пойманный с поличным. – Секретарь торопился на ужин к тётушке и напечатал все протоколы допросов на одном листе.

– Да что же за бардак творится в вашем участке? И где этот лоботряс?

– Его тётушка прескверно готовит. Секретаря увезли в больницу с желудочной коликой, и он там умер.

– М–да… Так почему же нельзя было снова провести допрос?

– Ну, мистер Фланн… Если такая оплошность всплывёт, будет скандал.

– Это несомненно.

Начальник участка стоял, опустив голову, и вертел в руках карандаш.

– А какие вопросы задавали свидетелям?

– А, это здесь. Нашёл. Кхе… Первый вопрос: «Ваше имя?» Второй: «Это Вы убили Амброза Бирса?» И третий: «Что вы имеете сказать о вечере вторника, 21 июля сего года, где–то с 19.30 до 22.30?»

– М–да…

Проверяющий из Лондона сложил все бумаги в папку, аккуратно подвернул крышки и завязал тесёмки. «Убийство Амброза Бирса. Том 24». Следователь стукнул ладонью по талмуду, и в воздух воспарило пыльное облако.