Елена Воздвиженская - Зовите меня Ада

– Всё в порядке, Анатолий Иванович, – ответила та, – Просто чувствую себя как-то неважно сегодня.

– Эх, и заменить-то вас некем, – посетовал по-отечески пожилой хирург, – Ну, кого я поставлю сюда? Ещё две операции впереди.

– Не беспокойтесь, Анатолий Иванович, я выдержу, всё нормально.

– А что болит-то?

– Душа, – хотела было ответить Ада, но тут же остановила себя и тихо прошептала, – Давление немного шалит. Видимо, к перемене погоды.

– Да, деточка, осень приближается, – улыбнулся хирург, – Я люблю осень, рыжую, как вы!

Он рассмеялся, и, похлопав Аду по плечу, пошёл мыться на следующую операцию.

***

Прошло два дня. На утренней планёрке заведующий Игорь Петрович был мрачнее тучи.

– У нас летальный исход, товарищи. Думаю, все уже в курсе.

– Давно не было, – тихо сказал чей-то голос.

– Давно, – подхватил заведующий, – Но дело в том, что в данном случае это был не экстренный больной и даже не какой-то сложный случай. Да, операция муторная, долгая, но по сути своей не из ряда вон выходящая. Поэтому эта смерть не та, что можно списать на разряд – не судьба.

Доброкачественное кистозное образование в нижней доле правого лёгкого. Пациентка молодая, без сопутствующих заболеваний, без аллергии на препараты. Пришла в себя через два часа после вмешательства. На второй день улыбалась, беседовала с лечащим врачом, соседями по палате, к вечеру начала вставать. А утром третьих суток умерла!! Представляете? Вот просто, раз, и всё! Мгновенно. Во сне.

– Какое предварительное заключение патологоанатома? – задал вопрос подавленный и вмиг постаревший Анатолий Иванович.

– Внезапная остановка сердца, – развёл руками заведующий, – Он сам пока ничего не понимает. Будем ждать его заключения.

– Будем ждать, – кивнул поникший Анатолий Иванович.

– А я ведь видела, как наша Ада заходила к ней в палату с утра, – неожиданно вставила ехидно Олеська.

– И? – поднял бровь Игорь Петрович, – Что вы хотите этим сказать, Олеся?

Та смутилась:

– Ну, я вошла в палату, позвать всех на перевязку, а она там стоит, вот прямо у кровати, и так смотрит на пациентку и улыбается странно. А та спит. И в палате больше никого. А через двадцать минут и поднялась суматоха – пациентка-то эта умерла.

Игорь Петрович нахмурился.

– Что вы там делали, Ада?

– Просто зашла проверить, – пожала она плечами, – В этом ведь нет ничего плохого. Я переживаю за каждого нашего больного.

– Да, – послышалось со всех сторон, – Уж думать что-то на Аду, надо совсем совести не иметь.

Доктора выступили в защиту своей любимицы:

– Глупости вы, Олеся несёте! Ада имеет право ходить по отделению так же, как и мы все с вами. Ну, зашла она проведать подопечную, так что же?

– В процедурной все препараты на месте? – обратился заведующий к Любаше.

– Все, у меня с этим строгий учёт, – ответила испуганно та.

– Ну вот, ничего не пропало, всё на местах, а все сильнодействующие у нас на месте? – повернулся он к сёстрам-анестезисткам.

Те уверенно закивали:

– А как же! Сами знаете – каждую ампулу под подпись сдаём.

– Следовательно, всё в порядке, – убедился Игорь Петрович, – Так, пока расходимся. Как будут новости из морга – сообщу.

***

– Адочка, – дрожащей рукой взялся за плечо Ады в коридоре Анатолий Иванович, остановив её после планёрки, – Ты ведь пересчитала в тот день все салфетки, все инструменты после операции, правда?

– Конечно пересчитала, что вы, Анатолий Иванович, – ответила мягко Ада, – Вы же меня знаете.

– Да я то знаю, просто…

– Что, просто?

– Посуди сама, ведь в тот день ты была сама не своя, роняла инструменты, не слышала меня, а вдруг?…

– Вы переживаете, что мы могли оставить что-то в пациентке?

Пожилой доктор кивнул:

– У меня всё сердце изболелось. Такая молоденькая девочка, всего-то двадцать два года. Что могло с ней произойти? Что же случилось?

– Скоро всё узнаем, Анатолий Иванович, не переживайте вы так, да, страшно и больно, но я уверена, нашей вины в этой смерти нет.

***

Олеська курила, стоя у чёрного входа морга, она никак не могла успокоиться, ей не терпелось во всём этом разобраться. Она ощущала себя Шерлоком Холмсом, которому предстояло распутать сложный клубок загадок. Только что она пошла в морг, там у неё работала подружка, Вероника, у неё-то и хотела Олеська узнать всё про умершую пациентку, так сказать, из первых рук.

Но войдя в зал, она замерла. В пустом зале возле стола стояла Ада и молча улыбалась, глядя на лежащий на столе труп умершей сегодня утром девушки, с раскрытой грудной клеткой.

Заключение патологоанатома не внесло большой ясности в картину смерти двадцатидвухлетней пациентки Карины Антоновой, которую оперировал Анатолий Иванович. Всё было чисто. Смерть наступила от обширного инфаркта, сердце девушки разорвалось, как резиновый мячик.

– Такое бывает только у людей с изношенным сердцем, гипертоников, астматиков, инфарктников в прошлом, но не у молодой девочки, – удручённо говорил на планёрке следующего дня заведующий Игорь Петрович.

Все молчали. Олеська косилась в сторону Ады, злобно зыркая глазами, ей хотелось всем доказать свои подозрения по поводу её виновности, но у неё не было никаких аргументов в её адрес, и потому приходилось молчать. Пока молчать.

Ада же вела себя невозмутимо. Она всего лишь медсестра, помощница врача, что с неё взять? Никто не может сказать про неё что-то плохое, нет никаких улик, да и вообще глупо даже само это предположение, что она могла устроить смерть девушки. И Ада продолжала ассистировать на операциях, нимало не смущаясь тех сплетен, что плела вокруг её личности Олеська, распространяя злословия по отделению и всей больнице.

А тем временем, одна за другой в отделении произошли ещё две смерти подряд. Первый, мужчина сорока лет, вторая – женщина тридцати двух лет. Оба относительно здоровые, без вредных привычек, но, тем не менее, умершие на третьи сутки после операции. На всех трёх операциях были разные хирурги, однако же, была и одна общая деталь, во всех случаях, включая случай с Кариной, ассистировала Ада.

Заведующий рвал волосы, то и дело вызываемый на разборки в горздрав и минздрав. В отделение нагрянули проверки различных служб, три смерти за десять дней, однако, не обыденная вещь. Но никаких нарушений выявлено не было, смывы и посевы ничего не давали, медикаменты и документация были в порядке.

С чего произошла внезапная остановка сердца, было абсолютно непонятно, пациенты не страдали аллергией на препараты, хорошо перенесли наркоз, на вторые сутки уже вставали с кровати и потихоньку ходили по палате, а на третьи сутки умирали. Были изъяты на экспертизу препараты для наркоза, но и с ними всё было хорошо.