Людмила Волынская - Бабье лето любимой жены

Сейчас, лежа в холодной постели, глядя через заплаканное окно в непроглядный мрак осеннего ненастья, Вадим мысленно прокручивал в памяти прожитые годы.

6

– Мам, что бабушка сказала? – не сводя с матери напряженного взгляда, спросил Сережа.

После ухода Вадима никто из них не проронил ни слова, замкнувшись в ракушке собственной боли. Этот звонок вывел обоих из состояния нервного шока.

Положив трубку, Лиза обвела взглядом комнату и с удивлением обнаружила, что поздний вечер исподволь заполнил все жутковатым полумраком. Она включила свет и перевела взгляд на сына.

– Ты что-то сказал?.. – спросила она.

– Бабушка, зачем звонила? – спросил Сережа, с сочувствием глядя на мать.

– Ах, бабушка,… – расстроенно повторила Лиза, зачем-то принимаясь распускать взятые в узел волосы. Затем замерла и снова принялась их укладывать. Переведя взгляд на сына, она успокаивающе ответила: – Папа сейчас у них. А бабашка… хотела узнать, как у нас дела.

Трудно было предположить более нелепый ответ. Покачав головой, он снова рискнул спросить:

– Что у вас случилось, пока я был в лагере? Ведь что-то же случилось. Почему папа уехал?

– Догадаться несложно,… – с отстраненным видом произнесла Лиза, уставившись в одну точку.

– А сказать… сложно? – в упор глядя на мать, спросил Сережа.

Тяжело вздохнув, Лиза тихо ответила:

– Не будем об этом сейчас, ладно? Ничего уже не исправишь. Нам надо учиться жить без папы. Вот только как, я пока не знаю, – задумчиво глядя в окно, покачала она головой.

– Зря ты не хочешь сказать правду, – сказал Сережа.

Лиза смотрела на юного своего мальчика, упрямо пытавшегося разобраться в нюансах взрослой жизни, и слезы навернулись на глаза.

– Что это изменит? – прошептала она, вытерев ладонью покатившуюся слезу.

– Многое, – серьезно глядя на мать, ответил Сережа, – я буду знать, как мне дальше жить.

– Да как получится, так и будем жить, – вздохнула Лиза, с ласковой улыбкой проведя ладонью по его волосам. – Всего каких-то полгода осталось. Потом ты уедешь, а я буду ждать тебя. Ты будешь приезжать на каникулы и снова уезжать. А потом ты станешь взрослым, у тебя будет своя жизнь и своя семья. Постепенно все утрясется. Переживем как-нибудь. Не мы первые.

Сережа какое-то время продолжал сидеть возле матери, опустив голову и о чем-то напряженно думая. Потом, вскинув к ней глаза, спокойно сказал:

– Хорошо, тогда я пойду?

– Иди, конечно, – Лиза провела сына теплым взглядом.

Но стоило ему выйти из гостиной, как она снова ощутила леденящий холод пустоты. Чего, собственно, так пугаться? По мере того как она возвращалась памятью к случившемуся, в ее душе зарождалось двоякое чувство. Не вчера этот груз упал на ее плечи. С того самого солнечного дня, когда Тоня сообщила ей эту новость, вся жизнь вдруг превратилась для нее в сплошной кошмар. Не успев оправиться от первого удара, через несколько дней Лиза получила второй от той же Тони.

В этот раз приятельница позвонила ей домой и тотчас набросилась на нее с обвинениями:

– Знаешь, Лиза, уж от кого, от кого, а от тебя я подлости не ожидала.

От слов таких Лиза только и смогла выдавить из себя:

– Ты о чем?

– Да все о том же, – не унималось боевое чириканье. – Отомстить решила? Разве я тебе неправду сказала?

– Да с чего ты взяла? – ничего не понимая, оправдывалась она.

– Да со слов Евгений Палыча! – чириканье грозило обернуться бабьей истерикой. —Радуйся! Пусть тебе плохо, но и мне не лучше!

– Я-то здесь при чем? – простодушно отбивала она нападки.– Я с мужем твоим даже по телефону не говорила.

– Откуда же он узнал, что я тебе рассказала?! – вела свое Тоня.

– Так у него и спроси, – бросила она в сердцах.

– По твоей милости он со мной говорить не хочет! – кричала Тоня. – И не надейся мне семью разбить! Не одна уже пыталась! Ха-ха!

Не зря говорят, друзья познаются в беде. Лишь сейчас Лиза по-настоящему поняла смысл этой избитой фразы.

Скрепя сердце, ради сына Лиза готова была и дальше замалчивать ту безобразную сцену у ресторана. Единственной ее надеждой было время – оно затянет раны и вполне еще может развеять любовный угар ее мужа. Рано или поздно должна последовать какая-то развязка. Ей так нужна была его поддержка – хоть одно доброе слово, хотя бы один понимающий взгляд. Все остальное сделала бы она сама, разыграв сцену прощения обманутой женой неверного мужа. Но пьеса пошла по иному совершенно непредвиденному сценарию. С того вечера Вадим стал просто игнорировать ее, словно это не она, а он застал ее с любовником. Нет, он не игнорировал ее как физическую единицу. Иногда он походя обращался к ней, даже не глядя на нее при этом. Он игнорировал ее как личность. Ему стало совершенно не о чем разговаривать со своей женой. Он даже не ужинал теперь дома. Зато Сереже он посвящал теперь все свободное время, подолгу просиживал у него в комнате, показывал на компьютере новые программы, расспрашивал о друзьях. Лиза часто слышала их смех. Как больно резал по сердцу этот звук. Со всей очевидной ясностью муж давал ей понять, что они теперь могут прекрасно обойтись и без нее. Если увлечение Вадима чисто по-человечески еще можно было понять, то сейчас Лиза совершенно не понимала, чего он добивался, унижая ее. Куда уж, казалось, больше? Показал, что можно больнее. Эти два месяца молчаливого ожидания окончательно добили ее. Чувствуя себя лишней в своей семье, она стала замкнутой и хмурой. Видя такую непонятную перемену матери, сын с каждым днем все больше отдалялся от нее. Лиза это просто сердцем чувствовала, хоть он старался быть одинаково вежливым и с отцом, и с ней. Мало-помалу в Сереже тоже нарастало внутреннее напряжение. Через два месяца Лиза отчетливо поняла, что роман ее мужа не был мимолетным увлечением. Не чувствуя за собой вины, он с молчаливым упорством давал ей это понять. Дошло до того, что ей и домой-то идти не хотелось. Возвращаясь, она молила Бога, чтобы Вадим пришел домой как можно позже. Так нет же! Именно сейчас у него куда-то испарились все его неотложные дела и возродилось пламенное отцовское чувство. В тот вечер все и случилось. Как всегда, вежливо поблагодарив, он отказался от ужина. Если бы он мог знать, чего ей стоило это ежедневное унижение – предлагать свои услуги, заранее зная, что получит вежливый отказ.

Он уже направился было к сыну, но Лиза коротко остановила его:

– Нам надо поговорить.

– О чем? – бросил он с полным безразличием, явно не собираясь задерживаться.

– Ты считаешь, что нам с тобой не о чем говорить? – резко бросила она ему в спину.

– Чего ты хочешь? – с недоумением оглянулся он.

– Я хочу знать, до каких пор ты намерен игнорировать меня?