Резеда Садыкова - Радуга любви. Невыдуманные истории

Всё изменилось неожиданно, мистически. Ирине приснился покойный муж. Он садился в машину, и Ирина пошла к нему. Вдруг муж повернулся в её сторону и крикнул: «Не ходи сюда. Иди, тебя ждут». И махнул рукой. Она повернулась по направлению его руки и увидела Игоря, который с улыбкой смотрел на неё. На этом она проснулась.

Тем же утром он позвонил раньше обычного. Говорил торопливо, сбиваясь: «Я больше не могу так мучиться! Этой ночью я был с тобой». От изумления она не могла ничего сказать. Промолчала и тогда, когда он сказал, что едет к ней.

Когда видела очень уж символичные, загадочные сны, Ирина обычно звонила подруге и просила разгадать сон. Но сегодняшний показался ей совсем не загадочным, а очень даже ясным и понятным. Она уже и без этого готова была отдаться любви полностью, а этот сон и его звонок утром послужили для неё как бы разрешением свыше. Ирина приняла его в нетерпеливой радости, искренне и естественно открываясь новым ощущениям…

Перед отъездом Игорь окутал её счастливым любящим взглядом и прошептал: «Могу я приехать завтра?» Она не смогла устоять, отказаться от счастья, к которому столько времени боялась подойти!

А он приезжал ещё и ещё… Он любил её немолодое тело, которого она стеснялась, любил её улыбку, всегда немного смущённую. Любил её сдержанность и искреннюю, неожиданно открывшуюся чувственность, которую не могла скрыть в восторге близости. Ирине казалось, что она только сейчас, в таком немолодом возрасте, поняла, испытала в полном объёме всё то, что составляет счастье.

Она стала другим человеком – с новыми мыслями, новым отношением к себе. Стала смотреть на себя его глазами, – а он смотрел с любовью и не замечал её возраста, тех изменений в теле, которые, как она считала, были неизбежны в её годы. Она полюбила своё тело, своё лицо, потому что он любил всё то, что было ею, и искренне удивлялась тому, что когда-то могла огорчаться из-за своей внешности.

«Любви все возрасты покорны…» Нереальными, пустыми казались ей когда-то эти слова поэта. Ирина искренне считала, что он не мог знать о любви в зрелом возрасте, поскольку погиб таким молодым. Считала, что сказано это было ради красного словца. Какими же смешными казались ей эти рассуждения сейчас, когда она сама, уже в немолодом возрасте, познала настоящую любовь.

Ей не терпелось кому-то рассказать о своей любви, поделиться своим счастьем. Торопливо выбежала в сад. Всё буйно цвело: вишни, слива, груши! И любимая яблоня-дикарка, которая, удивляя её, распускалась раньше всех! На фоне этого белого буйства ярко выделялись голубые пятна мускариков и головки разноцветных крокусов, ранних тюльпанов.

Всё это Ирина видела каждый год. Но сегодня она смотрела на привычное с изумлением и благодарностью, восторженно любуясь красотой цветущего сада после холодной зимы. Казалось, любимый сад радуется вместе с ней, благословляет её любовь.

Их встреча не была для неё неожиданной: втайне все эти сорок лет она ждала его, никогда не забывала тех встреч, которые заставляли её бегать, нет, не бегать – летать к нему на свидания. И летать по жизни. Летать от переполнявших чувств, от постоянного ощущения его присутствия рядом. Мыла посуду – и представляла, что он рядом; готовила уроки, убиралась дома – каждую минуту как будто жила для него, ощущая его одобрение, восхищение.

Жизнь развела их. Она уже и не помнила, по какой причине они расстались, наверное, был какой-то пустой, ничего не значащий повод, как это и бывает в юности. И сама удивлялась: как же она не могла вспомнить ту ситуацию, которая разлучила её с самым близким человеком.

Через сорок лет разлуки жизнь устроила встречу этих двух людей, которые, наверное, пережили много хорошего и не очень. Но их как будто и не было, этих многих-многих дней разлуки. Конечно, они изменились внешне, изменились их привычки. Но удивительное дело – всё было так же, как тогда: он вошёл в её жизнь, в её повседневность. Занималась домашними делами – он незримо был рядом, играла с внуками – он был участником их игр. И как же преобразилось всё вокруг! Дом, который после смерти мужа стал неуютным и серым, вдруг засиял, заулыбался! Жизнь, которая порой становилась невыносимо тоскливой, безрадостной, вдруг стала светлой и лёгкой, доставляла огромную радость, которой хотелось делиться. Но что поразило больше всего – жизнь стала радостной и счастливой у детей! И когда-то услышанные слова «счастлива мама – счастливы дети» для неё открылись своим глубинным и мудрым смыслом.

Встречи были частые, они не могли жить друг без друга больше двух дней. Может быть, это было проявлением вновь вспыхнувшей страсти, а возможно, влиял подсознательный страх повторно пережить потерю. Каждая встреча доставляла не только радость чувственного наслаждения. Их отношения окрашивались мудростью прожитых лет, духовной близостью.

В тот вечер он ждал её и представлял, как она войдёт в спальню после душа: свежая, в капельках воды, улыбающаяся и помолодевшая. Да, она так и вошла: спокойная и в то же время нетерпеливая, немного смущённая – и уверенная в себе, в своей неотразимости. Она уже осознала, что желанна для него, что обрела власть над этим удивительным мужчиной, которого узнавала заново.

Он умело ласкал, шептал такие, казалось бы, обычные, но для неё необыкновенные, возбуждающие, заставляющие трепетать сердце, всё тело, слова… К финалу подходил бережно, продолжая ласкать её. Порой казалось, что всё, что он делает, – только для неё, для её радости и восторга. Она ошибалась! Он получал наслаждение, даря это наслаждение ей, поднимая её до высот забвения! И в какой-то момент исчезло всё: их тела, эта комната… Она оказалась сидящей на лёгком облаке. Немного поодаль, на таком же облаке, сидел добродушный бородатый дедушка и, лукаво улыбаясь, спросил:

– Ну что, по-прежнему хочешь умирать?

Этот вопрос привёл в замешательство, но она знала: будет так, как она скажет.

– Нет-нет! Я хочу жить! На земле! Я такая счастливая! – даже не сказала, а просто мысленно произнесла.

– Ну, то-то же! Возвращайся!

Она оказалась в своей комнате, рядом с любимым, таким желанным, своим, родным мужчиной. Всё тело, каждая клеточка ещё вибрировали от наслаждения близости, а душа переполнялась восторгом, пела по-новому!

Уже потом она вспомнила, почему дедушка спросил, хочет ли она умереть. После потери мужа в минуты отчаяния она просила смерти! Теперь она точно знала: её ожидает много-много счастливых дней и ночей.

А он по-своему описывал эту их ночь: «Ты вошла такая воздушная, впорхнула в мои объятия, и мы слились, оказались в одном коконе». Конечно, они оба понимали: такая степень близости, слияния – редкость, сокровище. И это сокровище – в их руках. Как же бережно надо было с ним обращаться, хранить его!