Марина Беликова - Мамина любовь

– С мальчиками не интересно.

– Это пока не интересно. А потом хватишься – и будет поздно.

Я не стала спорить с тётей Олей. Мама говорила, что её подруга мудрая женщина. Тётя Оля никогда не была замужем, но об отношениях между мужчиной и женщиной она знала всё и щедро делилась своими обширными познаниями, независимо от того, хотели ли её собеседники впитывать эту мудрость или нет.

Мама часто слушала её советы. И хотя тётя Оля относилась ко мне хорошо, всё-таки иногда у меня закрадывались сомнения в её непогрешимой экспертности.

– Большое спасибо, – сказала я, доев торт.

Я сразу же помыла свою тарелку и чашку под жизнеутверждающие восклицания тёти Оли о «хозяйственной Катюше, с которой однажды повезёт какому-нибудь Ванюше» и быстренько ушла к подаркам, предоставив возможность маме и её подруге насладиться общением без лишних ушей.

***

Обычно мама провожала меня утром, готовила завтрак, но в тот раз у нас заболела учительница и первые два урока отменили. Мама не стала меня будить утром и тихонько ушла на работу.

Завтракая, я обнаружила записку от мамы: «Сегодня буду поздно. Целую, мама». Я решила, что она задерживается на работе или встречается с подругами. Это случалось крайне редко, но в целом удивления не вызывало.

Я училась в школе до двух, а после шла на занятия по плаванию. Я занималась плаванием с семи лет и подавала большие надежды. Иногда даже ездила на областные соревнования и занимала призовые места. Мама мною очень гордилась.

Тренер нас немного задержал. Я вернулась домой только после семи вечера, поужинала под любимый сериал, сделала уроки и как-то незаметно для себя уснула. Я проснулась от звука ключа в двери. Дверь в мою комнату оставалась открытой. В полусне я увидела маму, держащую в руках огромный букет с белыми цветами. Кажется, это были лилии.

О, я никогда не видела её такой! Она выглядела непривычно красивой в ярко-синем платье и тонком серебристом шарфике, с идеально уложенными светлыми кудрями. То была не моя уставшая от жизни мама, а прекрасная принцесса, разбуженная после долгих лет унылых сновидений. От неё шла волна несвойственной ей энергии, как если бы добрый волшебник положил в её сердце лампу с негаснущим огоньком. Мама светилась, улыбалась и блистала лучшими красками этого мира. На мгновение мне показалось, что я всё ещё сплю.

– Мам? – робко спросила я.

– Спи, солнышко, спи, – ласково отозвалась она. – Уже поздно, завтра поговорим.

Я часто вспоминаю маму именно такой. Она не умела биться с миром за место под солнцем и проигрывала битву за битвой. Моя мама не была сильной женщиной, нет. Всю свою нелёгкую жизнь, полную волнений и тревог она хотела быть такой – лёгкой, красивой, любимой… И, наконец, она получила возможность раскрыться.

Наступили летние каникулы.

Утомительная учёба сменилась на свободное время. Первые недели июня я проводила вместе со своими друзьями во дворе. Здесь собирались толпы ребят со всех ближайших многоэтажек. Большая компания, человек десять-двенадцать. Но получилось так, что в тот год все мои друзья внезапно разъехались: одних родители отправили к бабушкам-дедушкам, других – в летний лагерь, третьи уехали отдыхать всей семьёй. Во дворе остались только мы с подругой. Ася была младше меня на два года. Черноволосая, болезненная, худенькая девочка в круглых очках с толстыми линзами – вот какой я её помню.

Мы скучали, лениво расхаживая по пустой детской площадке. До обеда оставался как минимум час, а сидеть в душной квартире хотелось ещё меньше, чем спасаться от зноя на улице в жалком подобии тенька. О кондиционере мы тогда и мечтать не смели. У нас дома не было даже простенького вентилятора! Южное июньское солнце уже вовсю припекало.

– Ты загорела, – заметила Ася.

Я посмотрела на левое плечо. Из-под края майки проглядывала прослойка светлой кожи, создавая контраст с чуть потемневшими от долгого пребывания на солнце руками.

– Действительно. И ноги тоже загорели.

Я сидела на качелях и разглядывала свои длинные спортивные ноги, вытянув их вперёд.

– Ты можешь так? – спросила меня подружка, подняв одну ногу вверх, с трудом сохраняя равновесие.

Ася профессионально занималась танцами. Иногда мы показывали друг другу интересные трюки, усвоенные на занятиях.

– Могу, – уверенно ответила я и играючи подняла ногу на головой, изящно вытянув носочек в сторону.

– Катя, давай в резиночки? – предложила Ася.

– Давай, – согласилась я. – Всё равно делать нечего.

Ася обмотала резинку вокруг столба.

– Кто начинает?

– Давай ты.

– Хорошо.

Ася прыгала, а я скучала, с нетерпением ожидая своего захода в игру. Я беспокойно вертела головой. Ася увлечённо прыгала, не замечая ничего вокруг, кроме двух белых натянутых нитей под стоптанными сандалиями.

– Нееет! – разочарованно протянула подружка, в последний момент проиграв девятый раунд.

Настала моя очередь показать мастерство. Я с удовольствием приступила к игре, с азартом спортсменки окунувшись в соревнование. В тот момент, когда я самозабвенно предавалась любимому занятию, я почувствовала на себе чей-то взгляд. Я замерла и едва не сбилась с нужной позиции.

– Почти сбилась, но в последний момент успела – с видом умудрённого судьи заметила Ася. – Продолжай.

Я остановилась, чтобы отдышаться и увидела, что на меня внимательно смотрел какой-то человек. Он стоял недалеко от нас, рядом с третьим подъездом и не торопился заходить внутрь, а встал в аккурат напротив нашей детской площадки. На вид ему было лет тридцать пять-тридцать семь. Тогда я плохо различала возраст у взрослых людей. До определённого момента все они кажутся детям одинаковыми. Но этот прохожий выделялся. Раньше он не появлялся в нашем дворе, иначе я бы точно его приметила.

Незнакомец был красиво одет, что придавало ему сходство с картинкой из журнала. Чёрные волосы, правильные черты лица с выразительной мимикой создавали довольно привлекательный образ. И всё же в его внешнем облике ощущалось нечто искусственное. Мне пришло в голову, что он отождествлял себя с каким-то персонажем и изо всех сил отыгрывал выбранную им роль. Настоящими в нём были только жёсткие, насмешливые глаза, с алчным любопытством пожирающие всё вокруг.

Ася стояла к нему спиной и ничего не замечала. Пользуясь передышкой, я убрала назад выбившиеся из-под хвоста непокорные пряди.

Незнакомец смотрел на меня.

Я сначала подумала, что мне показалось. Но, когда я отворачивалась, чувство, что он продолжает наблюдать за мною, никуда не девалось. Он отошёл чуть дальше и присел на соседнюю лавочку. Я снова настороженно посмотрела в сторону скамейки у подъезда, где расположился неприятный взрослый.