Николай Блажко - …дней убиения старости

Опять пытался хоть что-нибудь запомнить из сериалов сновидений, но к вечеру всё забыл.

Состоялся педсовет, главное на котором было то, что Назаров В.П. усугубил устойчивую тенденцию по снижению посещаемости занятий студентами: отчётность не соответствует истине, подходы к решению проблемы ошибочные, потому что учебная часть этим вопросом фактически не занимается, а позиция зама по УР Калининой Н.И. в данном вопросе только в одном: виноваты преподаватели! Ну что ж, руководство упорно ведёт учебный процесс к катастрофе, не желая считаться с другим и (или) обратным мнением, предложениями. Видать, такова их производственная судьба, которую они избрали сами.

24.11.2010. Во сне снова умершие родственники, теперь по линии Валентины; какие-то покупки товаров (продуктов); деньги; сырое мясо и прочая дребедень; раскисшая грунтовая дорога с лужами, по которой опять куда-то торопился, затем баня или душевая – одним словом, всякая ерунда.

По пять пар занятий второй день подряд. На бутербродах с салом в обед и чае, желудок противится, но ничего, терпимо.

Как я был рад Сашиному звонку! Сказал ему, что отправил письмо, чему он тоже обрадовался, а моё настроение улучшилось. Вечером после работы снова опечалился: учиться бы Саше сейчас, пока я ещё могу работать, потому что ждать год, а то и больше – очень большой промежуток времени. Могут случиться непредсказуемые события, но не дали ему закончить филиал, а потом можно было бы и служить – возраст ведь позволяет. Не дали! Так почему не будет ненависти? Тем более что для сынков некоторых и вовсе не обязательно пройти курс военной службы или имеются способы уклониться от воинской обязанности, что не особо является секретом для общественности. И плевать им на подобных мне, ждущих в страданиях!

Завтра никаких занятий нет – актированный день, поэтому есть возможность для отдыха, что, естественно, является условным. И то ещё, как получится.

25.11.2010. Приснился Саша: вроде бы он приходит ко мне согреться и говорит, что у него болит сердце и ещё что-то, чего не запомнил. Не осталось в памяти и то, что я ему говорил и делал по его жалобам. Потом эти болезни у него прошли, но ему стало тяжело дышать. На этом моменте я проснулся. Как же понимать эту информацию сна? Как переживания? Или как тяжести армейской службы? Вариант информации о его заболевании исключаю, так как предпосылок для этого нет. Правда, по пути в Пыть-Ях он очень сильно перемёрз, но с тех пор прошло много времени. Скорее всего, связано, возможно, с проблемами адаптации к воинскому режиму, к армейской жизни вообще. Не исключено, что может быть накопление усталости, о которой в армии не сообщают и на которую не жалуются. Время покажет, что же на самом деле. Потом плелось о каком-то рабочем коллективе, покупка каких-то товаров, преодоление нагромождений строительных материалов и препятствий, приглашение и мой отказ быть в какой-то компании, деньги и прочая гадость.

Поднялся в семь часов ноль-ноль минут. После завтрака решил смотаться в техникум, захватить бумаги для отправки в Госдуму Мельникову И.И., по пути домой купить конверт А4, наложить стяжку на дверь, подготовить заказное письмо, получить пенсию, произвести оплату за октябрь по услугам ЖКУ, но не тут-то было: диспетчер учебной части Низовских Н.В. попросила вне расписания провести занятие в группе 3РЭ91, так как не явился какой-то преподаватель, к тому же оказалось, что у меня ещё и III пара по замене, которую я недосмотрел вчера. Таким образом, вольные планы сломались.

26.11.2010. И всё же вчера сделал всё, только со сдвигом по времени. Сон был двухсерийный, и опять куда-то торопился, снова преодоление каких-то препятствий на пути, непонятные споры, конфликты и прочее. Один эпизод запомнился более внятно: каким-то образом и по непонятным причинам вдруг нахожусь на Дальнем Востоке у места узкого пролива между океаном и чем-то ещё, какой-то сушей. Моё внимание на узкий пролив: как могут перемещаться корабли по нему – вопрос, вызывающий крайнее удивление. Пролив такой узкий, что его свободно переходят вброд аборигены того края. Попытался было перейти пролив, но не рискнул: слишком стремительным был поток. Постепенно скорость и уровень потока начали падать, я ожидал. Однако снова из почвы начал повышаться уровень воды, а со стороны океана – прилив. На суше находились заброшенные, перекосившиеся, уже не жилые здания и другие постройки. Вся эта «архитектура» располагалась не только по побережью, но и по другую сторону пролива. В чём загадка в такой картине? Разговоры, сплетни, болтовня? Чьи, о чём? Не припомню ситуаций для «мытья моих костей».

День прошёл в обычном режиме, как всегда, но к вечеру снова вселилась тревога, стоило только вспомнить сына. Чуть позже поступит от него звонок, чем поставит в известность о болезни жестокой простудой, которой многие ребята болеют до сих пор. Вот и ответ на недавние сновидения! К тому же непросто переносит влияние брома. Состояние пока неважное, питание плохое. Кто-то из кадровых военнослужащих угостил его бутербродом с колбасой, что показалось изысканным деликатесом. Да и климат в тех местах паршивый для здоровья. Одним словом, изначальные «всё нормально» выглядят совсем по-иному.

До сна надо навести хоть какой-то порядок в комнате. Когда же я уберу бумаги со стола? Наверное, только в воскресенье.

27.11.10. Снова во сне умершие родственники Валентины; потом соседи, среди которых я и старший брат Толик; у меня какой-то растительный мусор, что вызвало недовольство брата; пытаюсь найти место, чтобы выбросить туда мусор, но не нахожу. Потом снова труднопроходимые грунтовые дороги, какие бывают в распутицу, которые привели меня в неизвестный нежилой город; пытаюсь выбраться из него. Далее – какие-то быстро сменяющие друг друга проблемы. Спал плохо, просыпался много раз, после двух часов ночи – через каждый почти час до половины шестого (до подъёма на работу).

На службе у Саши всё хорошо, к вечеру решён вопрос о переводе ему денежек – добавка к казённому харчу (рост-то у него за метр восемьдесят), да и воздух там получше, чем в нашем Нижневартовске. Дал Валентине 2150 рублей, чтобы отослала, ранее – 10 тысяч для пересылки Лене на железнодорожные билеты.

День очень короткий. После работы решил больше ничего не делать: опять дают о себе знать слабость и головокружение. Планировал навестить Никогосяна Г.И., но Н.К. Деревянкин зашёл ко мне в учебный кабинет и сказал, что Григорий Иванович уже дома, написал мне его телефон. Завтра позвоню, а сегодня – отдых! Прилёг около 16 часов, но фактически не уснул, провалялся и окончательно поднялся после 19 часов, приготовил себе еду на следующую неделю: рассольник, макароны. Мясо приготовлю во вторник или позже. Есть сельдь, надо завтра сварить немного мелочи в мундирах к селёдке.