Евгений Орлов - Период пятый. Сельские студенты (прозрение)

Но пить чай пришлось. Думал, что будет такой же вкусный и ароматный как у Мельниковых, потому, что его заваривали в чайнике очень похожий на тот, в котором заваривала нам Константиновна. Но чай оказался обыкновенным, не отличающимся даже от нашего. Хотя домашние признавали, что не умеют правильно чай заваривать и не любят его пить. За чаем хозяева, особенно хозяйка, подробно расспрашивали о семье, о тех местах, из которых переехали в Красный лог, об учёбе. Хозяина больше интересовала моя работа. Ему даже не верилось, что в подчинении у такого молодого находится множество взрослых, опытных и даже пожилых колхозников. Спрашивал, не пытаются ли они опротестовывать мои распоряжения. Прервала их расспросы Лиза:

– Что вы пристали к нему. Я ж ведь уже всё рассказывала. Лучше мы сходим на часок погулять с Женей, пока погода установилась.

Прошлись с ней по освещённой улице, на которой даже поцеловаться негде было. Лиза предложила, пойти в тёмный переулок. Но я сказал, что буду ехать на вокзал, потому, что там меня ждёт мама, и что мы едем на свадьбу к моему троюродному брату. Услащав это, девушка громко и заразительно засмеялась. Дождавшись пока смех утихнет, спросил:

– Что такого смешного я сказал?

– Ты не говорил смешного. Это я с предков смеюсь. Они же в панике от твоего появления. Пришёл вечером – значит ночевать останешься. Мамка отзывала меня и спрашивала, буду ли я ложиться с тобою в одну постель и я ответила, что буду, а отец ворчать начал. Теперь обломаю их за эти переживания.

В Бедное мы с мамой пришли с Пасеково после полуночи, но тётя Ульяна не спала и даже свет не выключала. Теперь и в селе электричество вырабатывали не на колхозной электростанции, а подключили к государственной высоковольтной сети. Утром Юрка с Задорожним и Витькой Калько уехали за невестой. Мама встала рано, и вместе с Моториными и с тётей Олей Орловой готовили угощение для свадебного застолья.

Молодожёнов привезли в село после обеда, и на регистрацию поехали почти все наши родственники. Даже тётю Ульяну заставили собраться и ехать со всеми. Она отнекивалась, утверждая, что без неё не успеют всё приготовить к праздничному угощению. Но народ настоял, что матери обязательно следует присутствовать на таком торжественном событии.

Тётя Ульяна попросила маму, чтобы та проследила, как будут накрывать столы, и поехала с нами в сельский совет. Там уже нас ждали. Помещение было украшено флагами, и большими цветными плакатами на бумаге, изображающими счастливых молодожёнов и молодых родителей с розовощёкими детьми. Только во время церемонии я узнал, что по документам Юрка числится Кудиновым Егором Ивановичем.

После того, как жених и невеста расписались в свидетельстве, и надели друг другу обручальные кольца председатель сельсовета и секретарь поздравили их, Витька выдвинулся на первый план. Он на свадьбе исполнял роли и официанта, и баяниста, и дружка жениха. Стал сразу наливать представителям власти водку в стаканы. Но председатель замахал на него руками и заявил, что им не положено выпивать на торжественных мероприятиях. Что, в крайнем случае, можно по чуть-чуть плеснуть в стаканы, ему и секретарю чтобы они пожелали счастья молодым и символически выпили за их здоровье. Витька, к моему удивлению, оказался очень даже сообразительным. Сделав, так как его попросили, он всё же оставил в кабинете и распечатанную бутылку с водкой и закуски достаточное количество.

Свадебное застолье организовали традиционно. Сначала всех гостей пригласили подкрепиться после долгого ожидания и выпить по паре рюмок водки или вина на выбор. Затем Витька, на красивый расписанный под хохлому поднос установил две рюмки, положил две свадебных шишки и предложил молодым, но молодожёны заявили, что отсылают их родителям жениха. Витька объявил, что молодой и молодая кланяются этими шишками и хмельным тёте Ульяне и Юркиному крестному, которому на свадьбе была отведена роль его отца. У тёти Ульяны Витька узнавал, кому молодожёны будут отбивать следующие поклоны, и консультировался, что наливать в следующие рюмки.

Те, кому поклонились молодые, вставали со своих мест брали в руки шишки и рюмки и высказывали свои пожелания им. Потом объявляли о своих подарках молодой семье. Только Наливайки подарили барана молодого, овцу котную и ярку, на новое хозяйство. Остальные дарили деньги. Витька объявил, что все денежные поступления он с согласия жениха, как главы недавно созданной семьи, будет вкладывать в надёжный банк, потому, что его надёжность гарантирована тремя гербовыми печатями. Тут же был продемонстрирован и сам банк. Он собою представлял трёхлитровую стеклянную банку. Покрытую сверху холщёвым куском материи с прорезью. Материя на горловине банки была туго стянута несколькими слоями льняного шпагата, завязанного узлом «на бантик». Длинные хвосты шпагата, и петля узла были залиты сургучом, на котором были оттиснуты рельефы гербов от обратной стороны пятикопеечной монеты.

Ещё утром, пока я спросонья разглядывал убранство, кивнаты, вспомнилось как мы с мамой ночевали здесь, когда я был маленьким и дедушка Антон был ещё жив. Эти воспоминания и подсказали какой следует произнести тост на свадьбе. Когда подали шишки и рюмка нам с мамой, мы встали. Первой говорила мама. Она пожелала молодожёнам, чтобы они уважали и почитали родителей своих, а им самим здоровья, удачи, крепких и умных детей. После мамы взял слово я.

Получилось у меня не пожелание, а целая речь. Напомнил, что этот дом построил наш с Юркой прадед. Исай Иванович. Что они с женой выростили три сына и дочь, которые стали уважаемыми в селе людьми. Из четверых в живых осталась только дочь Исая Ивановича – бабушка Явдоха, сидящая за этим столом. Что сегодня по отличному поводу собрались представители всех четверых потомков, тех которые строили эту хату. Что среди нашей родни нет ни одного, которого можно было бы обвинить в недостойном поведении. Даже в семье Наливайко, в которой болезнь забрала сына в молодые годы, его жена осталась в составе нашего рода, и не стала создавать другую семью. И что Юре и Полине, следует почувствовать символизм свадьбы в хоте, прежние хозяева которой были хоть и простыми людьми, но оказались очень даже достойными по жизни. Что им следует жить так, чтобы тоже не посрамить честь нашего рода и памяти наших предков.

Пока говорил тост, разговоры за столом затихли, а когда в конце речи, объявил, что мы с мамой лично и по поручению нашей бабушки дарим молодожёнам столовые приборы, которые пусть в течении многих лет напоминают об этом дне – за столом неожиданно зазвучали громкие аплодисменты, как на концертах в клубе. Я так и не понял, чему все зааплодировали или моему пожелания, или тому красивому и дорогому подарку, который мы преподнесли.