Олег Иралин - Мы из БУРа. Рассказы о Белгородском уголовном розыске

– Там вора в отдел доставили. – сообщил водитель – Говорят, опер нужен.

Пришлось потесниться, предоставив достаточное место женщине с дочерью, но поместились все. Ведь, как известно, милицейские уазики – машины безразмерные, что неоднократно подтверждалось практикой. «Сейчас возьму от матери заявление, обеих опрошу, может быть, пару фотороботов даже удастся составить. Вот и всё, что в силах успеть дежурный опер! – думал Глеб, глядя в запыленное стекло – Завтра собранный материал передадут кому-то из зональников и, скорее всего, в итоге на подпись предстанет отказной. Скорее всего, сразу отпишут спецу по отказным, тут и гадать не стоит!»

К описываемому времени в Белгороде, как и во всей стране, резко осложнилась криминальная обстановка. Пришлось удваивать штаты и в группу на суточное дежурство заступало сразу по два оперативника, равно как и представителей других служб. Без дела никому сидеть не приходилось. Демократия, пришедшая на смену социализму, принесла массу возможностей и свобод, многими воспринятые как вседозволенность и безнаказанность. Армия преступности росла, как грибы после дождя. Активизировались мошенники, расплодилось ворьё, возросло количество грабежей и разбоев. И конечно, убийств. Теперь они перестали быть редкостью, и старожилы розыска отмечали, что их стало едва ли не больше, чем в советское время квартирных краж, которые по тем временам тоже к рядовым событиям не относились. И на этом фоне предстояло выполнить формальные действия по документированию довольно распространённого случая – какого-то мошенничества со стороны цыган. «Ну почему у нас в государстве так потакают этой цыганве? – подумал Глеб – Отчего им легко спускают то, что ни в коем случае не простили бы тем же русским или любому другому россиянину?»

Опер из-за плеча восседающего впереди эксперта увидел, как за перекрёстком показался угол родного отдела, и вот уже машина, свернув в дворик, остановилась. Потерпевшие выбрались наружу, и Велиев проводил их к своему кабинету. Бывший наставник давно уже начальствовал в соседнем, но взамен с Велиевым стали работать ещё двое. Первый – недавно переведённый из патрульно-постовой службы лейтенант. Несмотря на своё звание, Александр Михайлович был мужчиной в возрасте, долгое время прослуживший постовым, и офицерское звание ему, судя по всему, присвоили недавно. Послевоенный Белгород сплошь, за исключением нескольких сотен человек, состоял из деревенских переселенцев, и характерный говор звучит на его улицах до сих пор. Что касалось Маркова, то в его речи этот говор прослеживался весьма отчётливо. Вместе с тем, при первой же встрече, Глебу бросилась в глаза смекалистость этого человека. К тому же, несмотря на свой уже не юный возраст, Марков сохранил живой интерес и прекрасную память. Все эти качества, благодаря долгой службе в патруле, дополнялись знанием половины забулдыг, бакланов и прочих люмпенов Белгорода, и в розыске не без основания предположили, что в лейтенантах Александр Михайлович задержится недолго. Марков заступил вторым номером в оперативную группу, и сейчас был на выезде – в Старом городе два пока не установленных негодяя совершили порез – ранили мужчину, отобрав наручные часы и деньги. Но кабинет не пустовал. За своим столом, что у самого окна, восседал ещё один сослуживец Глеба – Мирошников Андрей. Андрей был молод, во всяком случае, немногим старше Валиева. Будучи довольно широким в плечах и несколько грузноватым, он, тем не менее, был весьма лёгок в движении. Сейчас он, перебирая стопки отписанных к исполнению материалов, о чём-то задумался, подперев массивный подбородок не менее внушительным кулаком. «Хорошо, что один!» – отметил Глеб и пропустил вперёд потерпевших. Велиев усадил их перед столом и сел сам. Отбор заявления и письменный опрос не заняли много времени – опер спешил поднять из комнаты задержанных доставленного с кражи вора. Закончив, он отпустил пострадавших, но прежде чем отнести собранный материал в дежурную часть, решил взглянуть на те, что уже находились в производстве. По двум из шести уже подходили сроки, материалы были вполне наработанными, и наступала пора для передачи их в следствие. «Где же ключ от сейфа?» – с досадой размышлял Глеб, не обнаруживая его в карманах. Он поискал в папке и в ящиках стола, но там его тоже не было.

– Что, ключ потерял? – пробасил Андрей, молча следивший за действиями Велиева.

– Да вот не найду что-то. Куда он запропастился? – в недоумении ответил Глеб.

– Не тот, что в сейфе торчит?

Валиев бросился к сейфу и с облегчением выдохнул – в замочной скважине действительно красовался ключ. Он так и остался в ней, когда опер, достав из сейфа пистолет, торопился на утренний вызов.

– Я недавно с одним человеком беседовал. – снова загрохотал бас – Такой… с той стороны баррикад. Тут меня шеф вызывает на минутку. Я огляделся – на столах ничего лишнего, можно клиента оставить, чтобы в коридоре лишний раз не светить. Возвращаюсь, а этот бандюк ухмыляется. Что, говорит, Андрей Александрович, проверочку устроил? Какую такую, говорю, проверочку? Известно какую, отвечает: такую замануху – ключ в сейфе оставил! Я бы к нему, а оттуда какой-нибудь краской в морду! Плюс пальчики с двери… Я, понятное дело, не стал его разочаровывать…

Мирошников замолчал. Он не склонен был к долгим нотациям, да продолжать и не требовалось. Глеб и так всё понял. Он представил, какие последствия наступили бы, взгляни тот человек хоть одним глазком на содержимое стального ящика. А ведь там, помимо банальных проверочных документов, хранились совершенно секретные дела! Под угрозой оказались не только успех оперативных разработок, но и благополучие, да что там благополучие – жизнь людей! Велиеву нечего было сказать. Он нервным движением вытащил ключ, порывисто сел за стол и забарабанил пальцами по крышке. Теперь он забыл о материалах, сроках и томящемся внизу клиенте. «Сам чуть не сгорел, и Андрея подставил! – с досадой думал опер – Случись что – и он втянутым оказался бы!» Валиев даже в мыслях не допускал, что его товарищ способен доложить о вопиющем нарушении начальству или, хотя бы, следуя известному герою фильма, спрятать ключ и, насладившись переживаниями сослуживца, зачитывать ему полный курс лекций. Нет, ничего этого не ждал Глеб от Мирошникова, но его уважение к этому человеку не уменьшилось. Повисшее молчание затянулось и Велиев, не зная, как выразить переполнявшую его гамму чувств, невольно участил дробь. В стаканчике письменного прибора отозвались ручки, и пальцы замерли.

– Ладно, однажды со всеми… почти со всеми бывает. – совершенно иным, уже не укоризненным тоном, сказал Андрей, и поспешил перевести тему – Что, снова цыганча обозначилась?