Катерина Кожевина - Лучшие люди города

Искренность за искренность. Лена рассказала, как мечтала когда-то стать театральным режиссером, собирать полные залы и нехотя выходить на поклон: «Ну, что вы, это всё актеры, им и аплодируйте». А потом что-то пошло не так. Сначала мать категорически отвергла ее планы на театральный вуз: «Поднимись сначала на ноги, получи хлебную профессию. С твоими-то мозгами можно поступить хоть на юриста, хоть на экономиста. А массовиком-затейником ты всегда успеешь стать». Был бы жив отец… Он один умел гасить это воинственное благоразумие. Двадцать лет назад он даже уговорил мать потратить последние деньги на лотерейный билет вместо тушенки. Трое суток до зарплаты они ели только макароны.

Над Лениным рабочим столом еще со школы висел постер Don’t stress. Do your best. Forget the rest . Даже если бы она случайно угодила в раскаленную лаву, то изо всех сил старалась бы продержаться там дольше других. Но учеба на экономическом вовсе не была купанием в вулкане, а скорее заплывом через пресное озеро. Очень скоро Лена стала лучшей студенткой на курсе. На кафедре ей предложили отличную стажировку, потом работу в компании, о которой мечтали многие. Колея чужих ожиданий становилась все глубже. Лена разучилась говорить «нет». Ей ужасно не хотелось разочаровывать других, и в конце концов она разочаровалась в себе. «Может, я никогда и не была достаточно хороша для театра?»

Лена захандрила и решила еще выпить, но тут из-за колонок послышалось громкое икание. Через мгновение брюнетку стошнило. Они довели девицу до туалета и по очереди держали волосы, пока та окончательно не пришла в себя. Потом вместе искали на полу ее потерянный телефон и звонили Валере, чтобы «наконец-то забрал свою любовь из ресторана».

В апреле Лена получила от Жени сообщение и чуть не подавилась кофе: «Ты не могла бы стать моей девушкой?» Она, не думая, ответила «нет». Через пять минут он позвонил.

– Это всего на сорок минут. Понимаешь, у меня отец из Норильска приезжает в командировку. Так уж вышло, что ты теперь знаешь меня довольно хорошо. Ну, и ты занималась в театре.

– А если обман раскроется?

– Не будь занудой. Они так переживают, что я до сих пор не познакомил их ни с одной женщиной. Все их друзья уже с внуками. Я решил, что это немного приободрит стариков.

– Слушай, ну, может, проще сказать, что ты никогда не женишься, – и добавила после неловкой паузы: – На девушке.

– Это их просто раздавит. А отец… Нет, он точно не поймет.

– И на что ты надеешься – что они ничего не узнáют до конца жизни?

– Ну, в Норильске все живут на десять лет меньше.

– Эжен!

– Просто к слову пришлось. Короче, ты мне поможешь или нет?

Через день они встретились на застекленной веранде итальянского ресторана. На улице стоял уверенный плюс. Эжен стряхнул напряженное выражение лица и приобнял Лену за плечи. К ним приближался человек в норковой шапке и в куртке, тоже отороченной мехом. Он крепко пожал руку сыну и протянул Лене внушительный букет красных роз. Ей стало не по себе. Куропаткин выглядел значительно старше своих пятидесяти двух лет, с курчавой седой шевелюрой цвета топленого молока. Он небрежно взял меню и громко, так что люди за соседними столиками обернулись, сказал:

– Ну, выбирайте, что хотите. Папа с Севера приехал.

Его неловкая демонстрация достатка показалась Лене трогательной. Разговор завязался, на удивление, легко. Куропаткины смеялись и болтали о жизни в Норильске. О канатах, которые натягивают между домами, чтобы людей не сносило ветром, о северном сиянии, о газовых тучах и черном снеге. А еще Женя хвастался, как они втайне от матери бегали купаться в озеро Долгое, которое на самом деле никакое не озеро, а технический водоем ТЭЦ. Его называли норильским чудом, потому что даже зимой вода оставалась горячей. В конце вечера, когда отец ушел в уборную, Эжен растянулся в улыбке и подмигнул Лене. Вскоре ему подарили еще одну квартиру – с намеком на расширение семьи.

И вот через пять лет он приехал в кафе на Чистые в клетчатом костюме-тройке, кепке-ватсонке, с подкрученными усами и бело-голубой улыбкой.

– Ну, выкладывай.

И Лена рассказала все о корпоративе и предложении, от которого сложно отказаться.

– Не вздумай ехать в эту дыру! Ты же просто сольешь в унитаз полгода своей жизни!

– Я, вообще-то, рискую сейчас слить всю свою жизнь целиком. Как я потом буду искать работу?

– Ну, слушай, твой Корольков ведь не Брюс Всемогущий. И потом, ты можешь освоить новую профессию. Курьера, например.

– Вчера я заблудилась в соседнем квартале.

– Официант?

– Моя зарплата не покроет и половину побитой посуды. А ипотеку за меня некому платить.

Лена и сама не знала, зачем задевала друга. Он тяготился, что все его серьезные расходы покрывает отец, но не стремился это менять. Эжен сделал вид, что пропустил ее шпильку мимо ушей.

– Помнишь ту ночь? Ты рассказывала, как мечтала стать режиссером? Может, это повод круто поменять свою жизнь?

Лена молчала. Это была страшная мысль, которая и так не давала ей покоя. Эжен положил в рот кусочек стейка.

– Обещаю, что не дам умереть тебе с голоду.

– О, ты не знаешь, сколько я ем.

– Ничего, займемся собирательством.

– Эжен, я тебе очень благодарна. Но подозреваю, что через десять лет я просто проснусь никем. Неудачницей с десятью котами. Я потрачу силы, молодость, энергию на воздушные замки.

– Ты в любом случае проснешься Леной Гороховой. Понимаешь? Человек всегда больше своей работы, всегда больше любого проекта. В конце концов, как можно быть неудачником, когда у тебя десять котов?

– Но ведь только в голливудских фильмах герой ставит все деньги на зеро и срывает куш. А по теории вероятностей…

– Ладно, Горохова. Я понял, что ты сыкло, но я тебя и такой люблю. Влюбишься в бурильщика скважин – проведу свадьбу со скидкой. Кстати, как у тебя на личном?

– Горизонт чист.

– Все вздыхаешь по своему урбанисту?

– Он архитектор.

– Ты все правильно сделала, не сомневайся. Найдешь кого-нибудь получше.

Но она сомневалась. За последний год не было и дня, чтобы Лена не сомневалась в своем решении насчет Лёши. Она готова была отдать свою годовую зарплату, чтобы просто подержать его за руку.

Вернувшись после встречи с Эженом, Лена завалилась на грязный пол в коридоре и пролежала, не шелохнувшись, минут десять. Она решила, что вообще больше никогда не встанет, никуда не поедет и умрет от истощения. Возможно, так бы и произошло, если бы не одно обстоятельство. Обстоятельство высунулось из комнаты, разбежалось и с наскока атаковало Ленину правую ногу. Вторжение мохнатого астероида помешало Лене и дальше погружаться в свои страдания.