Андрей Шляхов - Доктор Смерть

Мать этих медицинских экскурсий не одобряла, считала, что всему свое время, но однажды все-таки уступила просьбам Кирилла и взяла его на свою лекцию. Усадила в задний ряд и выдала тетрадку и ручку – раз уж напросился, так слушай и записывай, а непонятное я потом объясню. Лекция была о сердечной недостаточности. Кирилл понял почти все. А что тут можно не понять? Азы гидравлики проходят в седьмом классе, а Кирилл уже в девятом учился. Сердце – это насос, который качает кровь по сосудистой системе. Если насос не справляется с работой, то возникает застой… Очень понравилась лекционная атмосфера – все сидят тихо, записывают услышанное, вопросы задают в конце и не хором, а по очереди. Совсем не так, как в школе… Впрочем, у мамы иначе вести себя не получится. Характер – кремень! Уж кто-кто, а Кирилл это прекрасно знал.

Выбор факультета был предопределен исторически. Конечно же – лечебный! Если бы Кирилл вздумал поступать на стоматологический, то все славные предки перевернулись в своих могилах. Нет, стоматология тоже замечательная профессия, но все Антиповы-Барканские были «лечебниками». Не просто выпускниками лечебного факультета (этот факультет появился не так уж и давно), а именно – лечащими врачами. Со временем карьеры уходили на административную или научную стезю, но начинали Антиповы и Барканские с реальной помощи людям, которые в этой помощи нуждались.

– Гистология, физиология, фармакология и прочие базовые дисциплины нужны, потому что без них, врачом не станешь, – рассуждал отец. – Но все это только прелюдия к истинному предназначению человека – нести благо ближнему своему. А какое благо может быть ценнее избавления от страданий?

Кирилл еще в школьные годы твердо решил, что он станет хирургом, как папа. Терапевтом, как мама, тоже неплохо, но хирургом все-таки лучше. Этот настоящая мужская работа и, к тому же, результат виден сразу. Отрезал, что мешало – и пациент счастлив! Опять же, благодарят хирургов куда интенсивнее, чем терапевтов. Отец с матерью ни в коей мере не были стяжателями-вымогателями, делали свое дело на совесть, а не в расчете на благодарности, но, если пациенты благодарили, не отказывались – кто же, в здравом уме отказывается от того, что падает в руки? И если маму чаще всего благодарили конфетами да шампанским (которого, к слову будь сказано, никто в семье не любил), то отцу, пока он оперировал, чаще перепадали не коньяки-вискари, а конвертики с деньгами. Хотите такого счастья? Станьте лучшим хирургом области – и оно к вам придет! Когда дома заходила речь о каких-нибудь излишествах, например – о бассейне на даче или о поездке на китайский остров Хайнань (когда-то это было очень круто!), отец говорил: «Ну, разве что на конвертные деньги». И все складывалось, правда Хайнань Кириллу не понравился совершенно, а ежедневный уход за дачным бассейном – еще больше. Проще уж в знакомом с детства бассейне шинного завода плавать, не заморачиваясь выловом из воды листьев и прочего мусора. Лентяем Кирилл не был, он просто не любил лишних утруждений и напрягов. Разумеется, фраза: «Плаваю на даче в бассейне» производит впечатление на окружающих, но оборотная сторона этой медали совершенно не вдохновляет.

– Да, тебе лучше стать хирургом, – сказала однажды мама, привыкшая резать правду-матку в глаза, невзирая на лица и чины (сама она считала, что не поднялась выше доцента из-за этой привычки, хотя, при ее-то способностях, могла бы и в ректоры выбиться, но отец говорил, что лучшие дрожжи для карьеры – это амбиции, и мама в ответ хмурилась).

Кирилл тогда не понял потаенного смысла сказанного. Обрадовался тому, что мама его поддерживает и еще сильнее укрепился в своем решении. А вот отец советовал не торопиться. Говорил, что специальность выбирается на всю жизнь и что только дураки мечутся из одной специальности в другую, всякий раз начиная с нуля. Проучись три года, сынок, оглядись-присмотрись, попробуй медицину на зубок, а там уж решай, что тебе больше нравится. Но, к четвертому курсу изволь определиться, чтобы участвовать в работе нужных студенческих научных кружков и писать работы по нужному профилю. У отца в студенчестве вышло три статьи, и он гордился ими больше, чем всеми последующими публикациями, потому что одну из тех статей удостоил похвалы сам академик Бураковский, имя которого сейчас носит московский институт кардиохирургии. С чем это сравнить, чтобы было понятнее? Представьте, что докладную записку рядового чиновника районной управы высоко оценил сам Президент.

По настоянию отца Кирилл не только пробовал медицину на зубок, но и нюхал ее, если можно так выразиться, с изнанки – начиная со второго курса работал в отцовской больнице, сначала санитаром приемного отделения, а затем там же медбратом. Отец требовал, чтобы к его сыну относились точно так же, как и ко всем остальным сотрудникам, без поблажек и уступок, но Кирилла все же оберегали. Санитарство его было чистым. Туалетов он не мыл, да и полов тоже, санитарной обработкой бомжей (фу-у-у!) не занимался, а развозил пациентов по кабинетам да отделениям, а также бегал с поручениями в лабораторию и прочие службы. Все это было приятно, не очень-то напряжно, и полезно для расширения кругозора. А когда после третьего курса стал медбратом, то занимался бумажной работой – регистрировал поступающих, разносил циферки по графам и, вместо дежурного врача, ходил снимать пробу на кухню. Это ответственное и, надо сказать, весьма приятное занятие ему доверяли не по чину, а по происхождению, как сыну главного врача. Кирилл старался оправдывать доверие – прежде чем съесть то, что было поставлено для него на отдельном столе в пищеблоке, обстоятельно снимал пробу из каждого котла. «Ну вы такой серьезный мужчина, Кирилл Мартынович! – умилялась больничная диетсестра Татьяна Валентиновна. – Совсем, как ваш батюшка!». Кирилл в ответ улыбался. Ему нравилось, когда его сравнивали с отцом. Они и внешне были сильно похожи – оба высокие, плечистые, с голубыми глазами и бровями вразлет. Только отец покряжистее и от былой шевелюры осталось одно воспоминание. Чтобы сильнее походить на отца Кирилл начал стричь волосы ежиком. Матери, сокрушавшейся по его кудрям-локонам, объяснил, что врачу так удобнее – голова под шапочкой не потеет и волосы кругом не сыплются. Он бы и наголо побрился, но это та еще морока – постоянно брить не только лицо, но и голову.