Анатолий Самсонов - Фокус гиперболы

– Да, у меня сложилось такое впечатление.

– Это интересно. Итак, у нас в руках послание Криспа, – Август взглядом указал на обрывок пергамента, – а в руках Авеля талисман. – Император немного помолчал и продолжил: – Я хорошо знал Клодия. Не мог, не мог он, готовясь к бегству, сложить все яйца в одну корзину. Тем более, зная или догадываясь о возможной погоне. Значит, есть еще что-то связывающее его странное послание и с талисманом, и с неизвестным западным склоном и …и… способом применения талисмана.

В триклиний вошел Ликин. Август, подзывая, махнул ему рукой и приказал: – Сначала молодого. – Ликин вышел и тут же вернулся с армянским пленником. Август долго изучающе рассматривал его и потом сказал: – Назови свое имя. – Увидев недоумение на лице юноши, повторил вопрос на греческом языке. Пленник ответил: – Меня зовут Армен.

– Армен. А ты знаешь, Армен, кто казнил твоего отца?

– Знаю, – в глазах пленника вспыхнула ненависть, кулаки непроизвольно сжались.

– И знаешь его последние слова перед казнью?

– Да!

Август повернулся к Ликину: – Уведи. Присмотрись к нему. Определи его к ланисте Руфусу (ланиста – содержатель школы гладиаторов. Прим. авт.). И предупреди его, чтобы обошлось без увечий. Приведи второго.

Ликин увел пленника. Император горестно вздохнул: – Ах, Клодий, Клодий! Столько времени потрачено! И все с начала.

В триклиний вошли Ликин и Сурен. Август отпустил Ликина, встал, подошел к старцу и обнял его. Тиберий увидел, как округлились глаза старого воина, а на лице застыла маска изумления.

Август чуть отстранился и сказал: – Тридцать три года назад ты преподал нам урок. Это был тяжкий, кровавый урок. Но он пошел нам на пользу. Идемте, – император призывно взмахнул рукой и направился к выходу. Тиберий и Сурен последовали за ним. Долго шли по дворцовым переходам и, наконец, зашли в библиотеку – большое светлое помещение с длинными стеллажами заполненными рядами свитков. Август подошел к стене, прикрытой шелковой портьерой и отодвинул ее. В стенной нише на полке лежал кинжал с темными следами на лезвии. «Кинжал Брута, – догадался Тиберий. – Этим кинжалом Брут нанес первый удар Цезарю, этим же кинжалом потом зарезался сам. Говорили, что Брута до конца жизни преследовало видение: Цезарь с проступающими на тоге пятнами крови, содрогающийся от наносимых ударов, не отрывающий взгляда от Брута и хрипящий сквозь истекающую из гортани кровь: – И ты, сынок?»

Рядом с кинжалом необычная ваза. Отлитые из золота четыре уменьшенные копии рукояток римских мечей – гладиус эспанус – составляли ее основание. От основания вверх устремлялись два сверкающих золотых совмещенных лезвия мечей, в сечении составляющие крест. Рукоятки и лезвия символизировали переломанные римские мечи. На крестовом конце лезвий как на основании закреплена чаша из необычного материала. Это был человеческий череп, распиленный по линии зубов верхней челюсти, перевернутый и прикрепленный с внешней стороны теменем к крестовине лезвий. В качестве материала крепления использовано золото с красноватым оттенком. Его наплывы на лезвия смотрелись как стекающая кровь. Глазные впадины были искусно заделаны золотыми выпуклыми пластинами, имитирующими глазные яблоки. Зрачки из небольших шариков черного отполированного турмалина вкраплены в золото. Носовое отверстие заделано чуть выпуклой, имитирующей нос, золотой пластиной.

Император Август, глядя в глаза Сурена, медленно произнес: – Вот вы и встретились. Через тридцать три года.

Старый воин пошатнулся: – Это?…. Это?

– Да, это череп Марка Лициния Красса, – помог ему Август – я с детства помню этот выбитый клык, – Август указал на отсутствующий зуб. – Царь Ород, которому ты, Сурен, отправил голову Красса, приказал своим умельцам изготовить эту вазу. Я узнал об этом, и после смерти Орода выкупил ее.

Сурен и Тиберий замерли не в силах оторвать глаз от этих необычных, черных завораживающих зрачков. Казалось, они притягивают к себе, и хотят что-то сказать. Август нарушил тишину и тихо произнес: – Иногда я так беседую с ним.

Тиберий посмотрел на императора, а в голове промелькнула мысль: «Теперь он будет беседовать с обоими». Он вдруг увидел в воображении рядом с этой вазой еще одну: распиленный череп, укрепленный на трех золотых подломленных копьях катафрактов – копейщиков парфянской армии. Август почувствовал его взгляд и словно прочитал мысль, покачал головой и сказал: – Нет. Это все равно что убить ребенка. – Сурен удивленно воззрился на императора, не понимая, что только что был помилован.

На этом доктор «SS» главу закончил. Следующая глава называлась «Император Тиберий. Или тридцать три года спустя».

Петр вложил закладку и закрыл Красную папку. Мысленно вернулся к прочитанному тексту и подумал: «Пленник Армен. Так, так. Император Август получил материал. И, похоже, Авель получит своего Каина. А талисман и загадочное послание? Что искал Крисп? Что хотел получить император?». В голову пришла и вовсе странная мысль: «Значит, отец, а теперь и я – продолжатели дела Августа? А судя по названию следующей главы еще и Тиберия? Эх, отец, отец!»

За окном сгущались сумерки, город зажег огни. Петр вышел в лоджию и сразу попал в душную атмосферу армянской столицы. «Мысль о прогулке не вдохновляет. Лучше пораньше лягу спать».

Ранним утром Петр приехал на такси в аэропорт. До начала регистрации оставалось сорок минут. В зале регистрации пассажирского терминала было очень душно и пусто, и Петр решил, как все, дожидаться объявления в скверике перед ним. Народу здесь было полно, но свободное место на скамейке нашлось. Петр занял его и стал осматриваться вокруг себя. Всюду слышалась армянская речь. На скамейке напротив сидел молодой парень европейской внешности. Он тоже был один и с интересом посматривал на Петра. Пока они так переглядывались, установленный в скверике громкоговоритель ожил, ухнул, бухнул и со свистом и хрюканьем передал объявление вроде на армянском и русском языках. Можно было догадаться, что московский рейс задерживается. Парень напротив встал, поставил на скамейку портфель и обратился к Петру: – Присмотри, пожалуйста, я пойду узнаю в чем там дело. Ты летишь в Москву? – Петр согласно кивнул, и молодой человек ушел.

Минут через десять он вернулся и сказал: – Наш самолет застрял в Домодедово. Туман. Аэропорт был закрыт, потому вылетел с задержкой. Слушай, если хочешь перекусить, пойдем со мной, а то потом все набегут и будет толпа. – Петр подхватил свою сумку, а попутчик свой портфель, и оба направились к торцевой части терминала. Новый знакомый на ходу протянул руку и представился: – Николай. – Петр, пожал руку и назвал имя.