Геня Пудожский - Апокалипсисник. Сборник рассказов

Азиатский мир, в силу своей малочисленности, еще не определился с концепцией выживания, но пробует практики буддизма, индуизма, йоги, Цигун.

Упор на техническое развитие практикует лишь англосаксонский мир.

– Но это же здорово?

– Не совсем, видишь ли, техногенная цивилизация уже завела один раз людей в тупик. Если вдуматься, заведет их туда же опять. Они уже стали похожи на собственное отражение в зеркале, реальное, и в то же время нематериальное. А что дальше? Подумай. Малейший сбой в системах жизнеобеспечения, разгерметизация биоэкрана, и миллионы бактерий вокруг, от которых уже давно нет иммунитета? Раствориться и исчезнуть из-за какого-нибудь насморка? Тело, как и ум надо закалять, а не превращать в хлипкое продолжение приборов….

****

Меня удивила боль! Это было ново. Достижение боли – дело непростое при наличии тотального контроля со стороны ББ. Тем не менее, когда мне удалось причинить себе острую боль, я испытала фантастические ощущения. Взрыв эмоций, фонтан чувств. Сладкое чувство головокружения, перехода от одного состояния в другое. ББ конечно моментально все ликвидировал, но в подкорку запало острое искушение повторить и насладиться еще раз…. Я порой задумывалась над тем, что людей древности удерживало в этой жизни? Почему они цеплялись за нее всеми силами, хотя боль, страдания и смерть были на каждом шагу? Сладость жизни всегда оказывалась более сильным чувством, не смотря на чудовищные испытания в жизни пытками, болезнями, изнурительной работой, опасностями, увечьями? Нет, стремление к жизни всегда было сильнее. Мне, имеющей все, что можно только пожелать, это свойство совершенно непонятно! Эта загадка не дает покоя уже много циклов. Испытанная однажды острая боль содержит в себе отгадку этого парадокса. Может быть, жизнь это и есть сладость боли?

Эта проблема все больше захватывала ум Лолы, давно не загруженный какими-либо переживаниями. Не находя ответа, у нее нарушился сон, что вызвало нешуточные волнения в недрах ББ, которому не удавалось найти и устранить причину расстройства.

Когда были перепробованы и перепроверены все системы в организме и сделан вывод о полной норме всех физиологических процессов, ББ был сделан нешуточный вывод о том, что причина отклонения выходит за пределы его компетенции. Автомат бесстрастно констатировал этот факт, оставив его без ответа, поскольку он не был предусмотрен программой.

Сладость боли, ее манящее искушение попробовать что-нибудь еще, разъедали изнутри огнем. Понятие страсти уже полностью отсутствовало, поэтому особенно было свежо, неотвязно и становилось манией. Изнеженная психика, не умея противостоять каким-либо искушениям, легко поддалась столь неотвязным стремлениям.

Ум Лолы был полностью одержим идеей боли и ее сладостью. Она непрерывно экспериментировала, исследовала многообразие, морфологию и терапию боли. ББ непрерывно реагировал: штопал, скреплял, сшивал, сращивал. С упорством автомата спасал этот обезумевший организм под кодовым названием Лола от неминуемого распада. Однако процессы, происходящие в мозгу Лолы, ему были неподвластны, и он, с упорством автомата, сшивал, залечивал, регенерировал то, что было еще совсем недавно таким благополучным и самодостаточным живым существом.

Однако изощренность Лолы росла. Она впервые ощутила жгучую горечь, соль и перец этой жизни и не могла остановиться, не обладая каким-либо иммунитетом противостояния. Понятие инстинкта самосохранения тоже отсутствовало за ненадобностью. Единственная испытанная ею страсть превратилась в страсть саморазрушения и, как ей казалось, ничего слаще этого ощущения просто не было….

****

Велемир решил воевать Дракона, который жестокими набегами на славянские земли досаждал мирным землепашцам. Некоторые поговаривали даже, что если уж нельзя извести этого басурмана, то может девицей какой пожертвовать и откупиться…. Однако прошли те времена, когда человеческого материала было вдоволь. Такого первобытного варварства люди допустить не могли. Они уже знали, какой большой ценностью является человек.

Велемир к тому времени окреп, но опыта еще не набрался. Вознамерился он супостата извести, а заодно и оправдать надежды, возложенные на него каликами перехожими. А предсказали они ему множество подвигов во славу Родины. Этот их завет наполнил его уверенностью в своих силах, и он решился попробовать схватиться с чудищем, досаждающим землянам на южных предместьях славянских земель.

Найти супостата было делом нехитрым – по выжженной земле, да костям, разбросанным по всей округе. Здесь обитали только вороны и другие падальщики. Безмолвие и смрад отличали гиблое место, где обитало чудище поганое….

Бой был скоротечен. Велемир уже научился перемещаться в мгновение ока с одного места боя на другое на тридцать шагов. Хотя в летописях говорилось, что великие воины древности в состоянии меряченья могли перемещаться и втрое больше и втрое быстрее. Однако и этого умения Велемиру хватило для победы. Только тот огнем плюнет, а Велемир уже в тридцати шагах в стороне и секирой в горло тычет…. На десятый раз голова отвалилась, обдав всю округу фонтаном ядовитых брызг. Досталось и Велемиру. Щит и доспехи с шипением скукожились, через прожженные дырки желчь достигла кожи, оставив три гниющие язвы.

Когда Велемир вернулся домой, ему уже было так плохо, что соплеменникам пришлось отменить праздник великой победы. Народ готов был все сделать для исцеления победителя, но рецепта не знал, местные мудрецы и знахари только разводили руками. А ранки гноились все сильнее. Наконец все вспомнили про Марьюшку- искусницу и, уцепившись за эту идею как за соломинку, послали за ней гонца в соседний полис.

Однако она уже ждала делегата, сказала ему, что все знает и все ведает.

– Велемир пусть гордыню свою поубавит, сам приедет ко мне свататься, а как вылечу, чтоб замуж взял – произнесла, и жестом выпроводила ходока со двора.

А Велемиру уже так худо, что не то, что не до женитьбы, не знает, будет ли жить или преставится.

Но делать нечего, повезла делегация обездвиженного, ослабевшего героя на поклон к Марьюшке. А она как будто и ждала, все знала наперед. Всем известно было, что гордость для Велемира была превыше всего, но увидев его смирение и боль, она смягчилась. Он тоже почувствовал, что неспроста все это, что это промысел свыше. Да и Марьюшка с первогляда показалась еще краше, чем молва о ней песни слагала, и это растворило остатки гордости молодецкой. Пришли сваты, сделали подношения, а жених уже едва шевелился. Улыбнулся только глазами, полными надежды, веры и влюбленности.

Марьюшка к тому моменту подготовила баньку жаркую на берегу речки и велела всем удалиться, предоставив болезного на ее попечение и заботу.