Юлия Бронникова - Чёрные крылья души

Он шептал рыжей девушке что-то на ухо, я же впилась ногтями в свои ладони и сделала вид, что изучаю сидящего рядом человека. Спустя мгновение меня и правда увлёк этот процесс. Рядом сидел седовласый дед с длинной бородой, которую периодически поглаживал. Глаза его были закрыты и казалось он пребывает мыслями в другом пространстве. Мне даже показалось на мгновение, что он парит над камнем, а не сидит на нём филейной частью. Он напомнил героя из властелина колец, и всё это вызвало ещё большее недоумение и разожгло любопытство.

Я оглядела круг из людей вокруг костра. Вместе с моим спасателем и девушкой, что не отрывала взгляда пока объект моей ревности продолжал страстно что-то шептать ей на ухо, было семь человек. Трое сидели в балахонах и их лица были спрятаны под объёмными капюшонами. Головы были опущены.

– Может я умерла? Может мне удалось прыгнуть в пучину небытия. Меня поглотило море и я попала в рай. Хотя мне удалось проанализировать жизнь перед решением покончить с ней; вряд ли мне светил рай, и скорее всего я находилась у входа в чистилище. Возможна эта рыжая отведёт меня сейчас к кипящему котлу и сварит заживо. Она будет ухмыляться и целовать этого красавчика с кошачьими волшебными глазами.

Мой внутренний монолог на мгновение отключилась от реальности, к которой меня тут же вернул глубокий мужской голос.

– Виктор ты должен проветрить ей голову как можно скорее. Она думает что её сейчас сварит в кипящем котле собственная мать.

Старец принялся громко кашлять. То ли он пытался замаскировать смех, то ли его легкие были слабы.

Я затряслась в нервном припадке.

– Простите как вы поняли о чём я думаю? Причём здесь моя мать? -я стала задыхаться и начала хватать ртом воздух.

– Тебе обязательно её так пугать? Эдгард она без того напугана.

Голос у рыжей оказался бархатным. Он звучал для меня словно колыбельная. Я смогла восстановить дыхание и расслабить тело. Голос словно обладал некой магией.

Девушка направилась ко мне. Глаза у рыжей были такими же зелёными, как и у моего спасителя. Только если у того они напоминали изумруды, то у неё цвет морской волны, и в глазах такое же буйство, словно море разлилось из берегов. Мне показались они знакомыми: глаза моей мамы были такими. Когда она напивалась и злилась, они были ядовито-зелёными и отравляли маленькую меня. А в моменты трезвости и приливов нежности они были точь-в-точь такими же, какими сейчас рыжеволосая смотрела на меня. И тут до меня дошло что и волосы были идентичными волосам матери. Такое же буйство огня и красные оттенки ранней осени в волосах.

Она тем временем не отрывала от меня взгляда. Я заерзала на неудобном трухлявом пне. В уголках глаз я заметила гусиные лапки, а улыбка казалось медово тёплой. Рыжеволосая пыталась взять меня за руку, я вздрогнула. Было чувство, что меня шибанули током. Она напомнила мне маму, и мне действительно стало страшно.

– Кто вы? Да, я помню, я просила не задавать вопросов, но если я не получу хоть один ответ, я сойду с ума. Или уже сошла? Скажите, я выжила после падения и меня отправили в психушку. Ну да, точно, я сейчас лежу привязанная к кровати и меня напичкали лекарствами. Всё происходящее сон и воображение моего воспалённого мозга. Да? Да? Скажите мне это!

Голос сорвался, и я заплакала. Я ждала, что таинственный спутник, которого по всей видимости звали Виктор наконец-то то ответит.

– Натали отойди от неё. Я поговорю с ней и потом дам слово тебе.

Натали, Натали, Натали. Мозг эхом вторил имя. На мгновение мне показалось, что сложный пазл начал собираться в целую картину. Спустя секунду детали снова перемешались.

Эдгард, Натали, Виктор. Мне показалось, что если я узнаю имена остальных, то всё пойму.

– Виктор, позволь мне первой поговорить с ней. В конце концов это началось с меня. И я должна быть первой кто представится.

Старец перебил её.

– Если следовать твоей логике, то тогда с меня.

Он засмеялся, и его смех заполнил всю поляну.

– Это началось не с вас, и вы прекрасно об этом знаете, -сказал Виктор.

– Ты прав, но в конце концов ЕГО САМОГО с нами нет, да и ты сам его ещё не видел.

Рыжеволосая Натали интонацией выделила слова. Меня трясло в ознобе, но это не помешало мне понять, что есть некто важный. И в данный момент он отсутствует и не принимает участие в данном спектакле.. Всё происходящее напоминало ей спектакль или шоу, где героя снимают скрытой камерой.

– Натали, позволь отметить твою иронию. Но он всегда с нами, жаль понимаем мы это лишь на краю вот такой вот пропасти.

Виктор обнял рыжую за плечи и она в знак согласия кивнула.

Я же растирала свои виски руками и пыталась привести себя в чувства. Мне хотелось проснуться. До последнего я думала что это сон. Слишком реальный и пугающий, с запахами и чувствами, но сон. Я должна выбраться. Вот проснусь у себя в теплой кровати, скину кота с ног и обниму дочь. Обещаю что больше не буду предпринимать жалких попыток прервать своё существование и начну ценить жизнь. Но главное проснуться.

«Первое путешествие в прошлое».

Как бы не пыталась я выбраться из сна, в который как мне кажется попала, ничего не выходило. В конце концов мне пришлось признать происходящее шоу реальностью. Реальностью далекой от реальности. Звучит конечно комично, выглядит дико, а у меня сильно болит голова.

Эти трое продолжали оживленно спорить по поводу того, кто первый должен начать говорить. Они меня жутко раздражал и в конце концов степень недовольства достигла верхних отметок внутреннего термометра. Я закипела и больше не могла терпеть пререканий этой троицы. Удивительно, но остальные люди сидели и не подавали признаков жизни. Они были словно застывшие восковые фигуры. У меня возникло желание ткнуть кого-нибудь палкой. Это конечно не совсем уместно, но мысль меня позабавила и позволила снизить температуру настроения.

– Ну серьёзно хватит вам спорить. Сыграйте в камень-ножницы-бумага или подкиньте монетку. Может вам станет легче.

Я расхохоталась. Скорее это был нервный приступ смеха, нежели искренний смех. Моя психика включила способ защиты, тот который ей был известен. Я вспомнила как смеялась, когда гроб с телом матери опускали работники кладбища. Мне было двенадцать, на голову натянута дурацкая разноцветная шапка с помпоном и куртка, которую бабушка нашла на вещевом рынке. Вещи были скорее для мальчишки. Но всё детство на меня надевали то, на что в семье были деньги. Я не винила родителей. Но иногда обижалась и по-детски плакала. Я просто недоумевала зачем рожать ребёнка, если ты не в состоянии о нем позаботиться. Я злилась на маму, но любила бабушку, которая делала всё возможное, чтобы сгладить мои острые углы детства. Дети со двора любили смеяться над моей одеждой и мамой, которую все часто видели пьяной. Дети вообще бывают редкостными тупицами, эгоистами и озлобленными крысами, которые так и норовят вцепиться в горло.