Юлия Бронникова - Чёрные крылья души

– Ты понимаешь зачем здесь?

Виктор стоял, склонившись над моей детской кроваткой и держал меня за палец.

Я смотрела на Виктора, я была растеряна и напугана. Ещё несколько часов назад я была взрослой девушкой на поляне, а сейчас пускаю слюни и пачкаю пеленки лёжа в детской кровати. Но ведь при этом я остаюсь со своим взрослым сознанием и осознаю, чёрт возьми, всё что происходит.

– Я ни черта не понимаю и до сих пор думаю, что свихнулась. Как ты слышишь о чём я думаю?

– Я слышу твои мысли, я всё объясню тебе, когда ты вернёшься на поляну. А пока проживи несколько моментов из детства и пойми зачем ты здесь. И кстати моё имя Виктор.

– Но, я… -она по старой привычке начала спорить, но резко погрузилась в темноту, которая перенесла её на несколько лет вперёд.

Виктор должен был показать ей прошлое с одной единственной целью. Для того чтобы спасти и её, и себя.

«Говорит Натали».

Я сидела на диване, и смотрела как Дима играет с Роксаной. У меня уже взрослая дочь. Её девять лет. Растёт не по годам, мудрая и смышлёная. Очень ласковая девочка получилась несмотря на мою грубость с ней. Я ведь до сих пор не чувствую в сердце материнской любви, разве что только отвратительное чувство вины. Это чувство поистине мне знакомо. Вероятно оно и не даёт познать любовь. Скорее всего именно оно делает меня ничтожной матерью и заставляет пить меня водку из стакана. Водка это отвратная и горькая жидкость. Она вредит мне и моим подругам, но мы в её власти. Мы слишком слабы, чтобы оказывать сопротивление. Несколько месяцев назад убили Варвару. Мою близкую подругу. Сожитель расколотил ей череп молотком. Зрелище было пугающим и меня вырвало. Мозги по всем стенам. Кровь на полу и потолке. Не поделили что-то и случился скандал. А на столе недопитая бутылка водки и огурцы в пластмассовой тарелке. Потом я познакомилась с Димой. Спрашиваю себя, как он оказался в моей жизни. Как я заслужила этого человека. Он даже не курит. И отчаянно хочет помочь мне избавиться от зависимости. Я люблю его. Полюбила за большое сердце. В его сердце места хватает и для меня, и для Роксаны. Мы словно всегда были семьёй.

Я не пью уже третий месяц. Вышла тогда с квартиры откуда только что вынесли труп подруги и поняла, что хватит. Надо что-то менять. А с неба снег падал хлопьями. Белоснежный, чистый такой и в воздухе пахло весной. Март месяц был удивительным пограничным месяцем. С неба в ладошки падала зима, но воздух была уже весна. Я вспомнила, что любила писать стихи. В тот вечер много писала о жизни, смерти и, почему-то, любви. Хотя давно в неё не верила. А на утро с балкона уронила пепельницу, которая ещё бы немного и приземлилась на голову парню. Поднял голову, а я не успела спрятаться, да и не хотела. Стояла и смотрела на него как заворожённая. Он издалека мне актера одного напоминал. И вдруг он поднялся на наш этаж. Я смотрела в дверной глазок и тряслась от страха; думала сейчас мне влетит за то, что чуть не раскроила ему череп. Ушёл. Расслабилась. Через 15 минут стук в дверь. Стоит с цветами. С ноги на ногу переминается. Открыла и поняла, что благодарна пепельнице и себе за свою неуклюжесть. С тех пор и не расставались.

Роксана стала мне ближе. Подойдёт обнять меня крепко ручонками своими и шепчет мамочка моя. Первое время по привычке отстранялась, потом ловила Димин взгляд, который будто говорил, что я хорошая мама, и прижималась к дочери. Он верил в меня. Так было и с Серёжей. Только брат мог меня обнимать, и я чувствовала себя в безопасности. Всегда мне говорил, что любит меня. И когда мама давала конфеты ему, а меня ругала и ставила в угол, он приносил конфеты и делил из пополам, а затем вставал со мной рядом.

«Не сладкое прошлое».

Я оказалась на нашем садовом участке. Услышала голоса бабушки и дедушки, что возились неподалеку на одной из грядок. Господи, как же я по ним соскучилась. Я хотела встать и помчаться к ним. Но передо мной предстал Виктор и остановил меня.

– Ничего не делай. Проживи этот день как прожила тогда. Я понимаю как тебе их не хватает, но умоляю тебя, без глупостей.

Я вытянула руки и поняла, что теперь нахожусь в теле себя лет девяти и гордо восседаю посреди клубничной грядки лохматая и перемазанная ягодами. Солнце припекает макушку и в руках у меня детская пластмассовая лопатка. Я вспомнила этот день. Вспомнила и сжалась, как медуза под солнцем. Я смотрела на грядку и на деревянный крест, что смастерила сама. Тогда в прошлом, я соорудила в этом месте могилу и похоронила клубнику. Затем я забила гвоздь в две палки и соорудила крест, который воткнула в землю.

– Значит сейчас подойдёт дед, -подумала я и услышала шаги за спиной.

– Милашка, что ты здесь делаешь, одень панамку, солнце светит слишком ярко.

Дед остановился и удивленно смотрел то на крест, то на меня.

– Это что?

– Дедушка я похоронила клубничку, – я ответила в точности как в детстве и заплакала так же сильно как тогда. Не могла себя контролировать и вытирала слёзы грязной рукой.

– Милая моя внученька, кажется, солнышко слишком напекло твою голову. Зайдём сейчас в дом, и я сделаю тебе лимонад.

Он взял меня на руки и крепко прижал к себе. Я слышала как бьётся его сердце, чувствовала запах. Я любила его в детстве. Любила прижиматься к деду и чувствовать себя в безопасности. Дед был мне как отец. Как мудрый, добрый и любящий отец. Он ни разу не повысил на меня голос и всегда поддерживал. Он научил меня читать в четыре года. Он верил в меня, и даже в маму, когда в неё уже не верила даже я. Я крепко обняла его за шею и хотела, чтобы меня не переносили обратно. Оставьте меня здесь. У него на руках. Я люблю тебя дед.

Однако я знала, что будет дальше. Из города нам пришлют новости о смерти отчима. Бабушка соберет сумку, и мы поедем в город. Там возле дома мы найдем маму. Она будет сидеть на скамейке и в глазах её будет горе. Тёмное горе глаза зелёные сделало чёрными. В руках у неё будет бутылка водки и сигарета. Она станет много плакать и слезы будут падать на асфальт. Я помню тот день. Помню первую встречу с этой сукой смертью. Ненавижу её. Тогда впервые она нагло постучалась в наши двери. Она забрала у нас возможность быть семьей. Мама тогда впервые не пила больше четырех месяцев. Она была любимой и желанной женщиной, она готовила мне завтраки и на яичнице рисовала причудливые рожицы. Она обнимала меня перед сном, а дядя Дима читал мне сказки. Почему Бог так поступил тогда, почему он разрушает то, что создаёт. Почему он так несправедлив, я ненавидела Бога, смерть и жизнь.

Спасибо тебе Виктор. Во мне закипала ярость от чувства несправедливости. Для чего я здесь? Ты хочешь напомнить мне о боли, о потери? Да кто же ты такой, и как ты проделываешь эти финты с моим разумом.