Александр Гофштейн - Цунами

Отвезли домой старшего научного сотрудника Гришу и мигом домчались до «виллы». Сергей удалился улаживать свои дела, а я сел за письменный стол и положил перед собой чистый лист бумаги. Подошла пора подведения первых итогов.

Лист я разделил чертой пополам по вертикали. Итак, что мы имеем? Запишем в левую часть всё, что известно или понятно:

1. Факты катастроф в 1973, 1974, 1975 и 1976 годах.

2. Гипотеза, объясняющая механизм происшедшего.

3. Рассказ очевидца.

В правую часть внесём всё, что неясно, вызывает вопросы или требует действий:

1. Возможно, найден ответ на собственный вопрос о «старте» выброса. Но требует подтверждения.

2. Что за странная комиссия из Москвы работала на шахте в 1980 году? Где искать отчёт о её работе?

3. Кто может подтвердить факт затопления шахты? Слух об этом существует, кажется, только с подачи «москвичей».

4. Гриша обещал подготовить геологический обзор и дать структуру разломов у Южношахтинска.

5. Забыли попросить у Козлова схему «Первомайскойбис» и данные по выработанным объёмам. Для подсчёта количественных показателей выброса.

6. По линии ФСБ запросить из архивов Росгидромета метеообстановку на дату аварии и последующие два дня. Для расчёта токсических параметров по полигонной методике.

7. Завтра же позвонить Горбаню и попросить разыскать схему разведочных скважин по Ростовской области.

8. Надо узнать у Гриши, какая лаборатория в Ростове сможет сделать хроматографический анализ газовых проб. И сколько будет стоить один анализ.

9. Рыбакова попросить, чтобы срочно прислали из ВНИИ ГОЧС или Института физики Земли РАН данные сейсмики района за 1973–1976 годы.

Итого: 3:9 не в нашу пользу.

В дверь постучали. На моё недовольное «да» в комнату протиснулся Сергей с листом бумаги в руках.

– Присаживайся, – предложил я ему, указав на диван. – Что нового? Что за известия ты принёс в трепетной длани?

– Я доложил результаты сегодняшней поездки своему начальнику отдела. Он у нас мужик с понятием. Считает, что всё идёт как надо. Передал вам адреса и телефоны. Те, о которых вы спрашивали. Простите, сразу забыл отдать. Интересовался, не нужно ли чем помочь в оперативном плане.

– Нужно. Именно в оперативном. В архиве ГМЦ требуется срочно разыскать все подробности дня катастрофы и двух последующих дней: давление, температура, влажность, направление и скорость ветра. Дальше – перелопатить все возможные источники информации и выяснить, что за комиссия из Москвы работала тут в восьмидесятом. Вполне возможно, что по заданию или с ведома вашей конторы.

– Прошу прощения, – вставил Сергей. – Можно я всё это запишу на бумаге? Сами понимаете, в данной области я, так сказать, профан. С непривычки «въехать» трудно. Я сейчас всё продиктую по телефону своим, но боюсь напутать.

– Валяй, записывай.

Я подал ему бумагу и ручку. А сам раскрыл переданный Сергеем лист с адресами.

Вот они – «прочие данные», которые я не просил! Аккуратная страничка с текстом, отпечатанным на лазерном принтере:

Несветайлова Алла Васильевна. Девичья фамилия Бойко. 1964 г. рождения.

Место рождения – г. Одесса, Украинская ССР.

Работает завкафедрой госуниверситета, г. Ростов-на-Дону.

Проживает по адресу: г. Ростов-на-Дону, ул. Журавлева, 26, кв. 8.

Телефоны: рабочий – 87–12–09, домашний – 83–41–34.

Семья:

Муж – Несветайлов Игорь Петрович, 1961 г. рождения. Работает зам. главного врача роддома № 1, г. Ростов-на-Дону.

Мать – Бойко Агния Георгиевна, 1938 г. рождения.

Дети: дочь Ольга, 1986 г. рождения; сын Юрий, 1990 г. рождения.

Подгурская Алина Дмитриевна, 1964 г. рождения.

Место рождения – г. Москва.

Работает генеральным директором ЗАО «Полимер», г. Ростов-на-Дону.

Проживает по адресу: г. Аксай, Ростовская обл., ул. Крайняя, 18.

Телефоны: рабочий – 81–00–64, домашний – 89–35–12.

Не замужем (разведена).

Дети: сын Вадим, 1990 г. рождения.

Родители умерли.

Шестнадцать лет прошло с тех пор, как мы виделись в последний раз. Отрывочные сведения об Алле и Алине поступали иногда от однокурсников, которых периодически встречал в Москве. Более всех о судьбе выпускников 1986 года была осведомлена Марина Каратьян. С кем-то она переписывалась, кто-то к ней приезжал. В общем, всю мозаику наших судеб Марина в целом представляла. От неё я узнал, что обе подруги защитили диссертации и неплохо устроились в жизни. Что именно Марина рассказывала про мужей и детей – убей, не помню! Да, 007, вот и информация к размышлению. Оказывается, не у тебя одного жизнь пребывает в состоянии поступательного движения. Вот смотри: девчонкам уже по тридцать восемь! И уже «с хвостиком».

Ну, с Аллой более-менее понятно. Наука, кафедра, преподавание – всё по ней. Муж – врач. Дети не едят из ложечки… Когда это, кстати, она успела детей нарожать?

А вот с Алиной – загадка. Разведена. Так здесь и написано. И сыну, секундочку… да, сыну тринадцать лет. Какое-то ЗАО? Генеральный директор? Нет, ни черта не понимаю. Увидимся – тогда узнаю всё, наверное.

Ночью мне приснился вещий сон. По правде, вещим его пришлось признать восемь дней спустя. А пока это был просто красочный динамичный сон. Типичный сон в полнолуние.

Мне приснилась Алина. Такой, какой я её запомнил по институту: голубоглазая «колдунья» в тельняшке и фуражке с «крабом». Стройная шея над вырезом и дерзкие бугорки под тельняшкой сводили меня с ума перед летней сессией. Я проводил в яхт-клубе гораздо больше времени, чем это требовалось для нормальной подготовки к экзаменам. Естественно, завалил физическую и коллоидную химии, а желанной цели так и не достиг. По поводу моей увлечённости острили все кому не лень. Марина Каратьян, наша штатная гадалка, наплела, что зря, мол, я стараюсь: не судьба. Мне же хотелось одного: добиться взаимности факультетской красавицы назло судьбе!

Так вот, во сне я перенёсся на восемнадцать лет назад. И всё у нас с Алиной получалось, невзирая на орлиный клёкот гадалки-Марины. Волны разбивались со стеклянным звоном о форштевень. Яхта кренилась на ветру так, что вот-вот готова была черпнуть бортом. Я чувствовал локтями и коленями жёсткость горячей палубы, а грудью и животом – мягкость и округлость Алины. Мы перекатывались по зыбкой палубе, путаясь ногами в шершавых канатах… Мы были вместе, и в то же время я видел нас как бы со стороны. Это меня изумляло. Параллельно с нами плыли другие яхты под белоснежными парусами. Оттуда махали яркими платками. И мы понимали, что это от зависти. И нам совершенно не было стыдно. Мы были в восторге от обладания друг другом и, как казалось, всем миром! Потом я больно ударился головой о комингс люка и проснулся.

Надо же – треснулся об угол тумбочки, да так, что шишку на лбу не спрятать и под шляпой!