Михаил Рэйвхарт - Новый мир

– Ах, ты, сволочь! – мент слез с мотика и ударил меня по лицу. Когда хотел ударить снова, я перехватил его руку своей «сдвоенной». Наручники сюда, видимо, поставляли давно и из Китая, потому как они очень скоро дали слабину. Я освободился, и мы с ментом сцепились в схватке. Долгое время ни я ему не уступал, ни он мне. Жирный был боров и весьма сильный, но я более ловкий и скорее уклонялся, чем бил сам. Это могло продолжаться сколь угодно долго, пока я не заметил пистолет в его кобуре. К счастью, не показав ему взглядом, что заметил, я быстро вытянул руку к кобуре – и не успел ментяра опомниться, как пистолет был уже у меня. Однако опыта у него явно было больше. Я даже прицелиться толком в его бычью башку не успел. Он быстро перехватил мою руку, и стало ясно, что кому-то из нас сейчас точно должна настать крышка. Я не стал долго думать и резко повернул его руку в сторону и нажал на курок. Лучше уж в воздух, чем в меня.

Но… оказалось, не совсем в воздух. Я попал как раз в бензобак. Мы оба не успели ничего сообразить, как раздался чудовищной силы взрыв. Единственной и последней моей мыслью было: как может такая кроха так сильно бабахнуть, на ядерном топливе, что ли… Но потом я перестал что-либо видеть и слышать…

И обнаружил, что в порыве страстей упал во сне с кровати, немного потянув одеяло, и валяюсь в холодном поту на ковре. Только сейчас окончательно осознал, что это был сон. Но какой же, черт побери, реалистичный!

Сел на краешек кровати. О том, чтобы заснуть обратно, не могло быть и речи. Вскоре я восстановил дыхание и потихоньку успокоился. Стал припоминать события, которые произошли во сне. И едва только память коснулась Даши, как событие больно кольнуло в самое сердце. Вся наша любовь так и осталась там, в романтической зоне! А в этой реальности Даша относится ко мне в лучшем случае с легким пренебрежением. Какие уж тут отношения! Мне стало очень горько и одиноко от осознания этого факта. Однако сейчас первичной целью было дождаться утра и я, помятый и вареный, направился на балкон. Октябрь выдался на редкость теплый, столбик термометра показывал целых десять градусов. Свежий воздух раннего утра немного взбодрил меня, и я дождался, пока солнце окончательно встанет. Теперь можно и позавтракать.

Этот сон перевернул все мое миропонимание с ног на голову. Эпизод с дракой с пограничником, конечно, был эпичен – но, однако же, быстро отошел на второстепенную позицию. Разговор с Дашей, ее положительный ответ, пусть даже и во сне, засел в памяти, как заноза. Причем колол так же, как она самая. От навязчивых мыслей было никак не отделаться. Снова и снова предпринимал попытки наладить общение с Дашей, но невероятно робел, лишь написав ей «привет». Ждал ее ответа, но она просто игнорировала мои сообщения. На звонки тем более не отвечала, поэтому я оказался в совершенном тупике и не знал, что делать дальше.

Я понимал, что меня с каждым днем будто бы утягивает в черную дыру. Возможно, окружающие в это время считали меня как минимум странным. В эти дни я был как никогда рассеян, слишком долго думал даже над элементарными вещами. Мог сидеть неподвижно минут десять, уставившись в парту, изрисованную шутливой студенческой писаниной. Иногда мне удавалось переключить внимание на другие занятия, но эти эпизоды были кратковременными, и случались не часто. В основном, я просто «зависал» на лекциях, а когда выныривал из этого легкого транса, то, взглянув на доску, удивлялся, как преподаватель так быстро перешел к новой теме.

Стоит ли вообще кому-то рассказывать о моих ощущениях? Нет, меня определенно неправильно поймут. Разве могут они хоть на момент прочувствовать то, что чувствую я? Нет, это не под силу никому. Помощи ждать не от кого, остается лишь плыть по течению, которое постепенно превращается в бурлящий и стремительный поток. А потом все это возьмет и обрушится в какой-то момент водопадом. Зная себя, я боялся, что в порыве эмоций могу выкинуть какую-нибудь совсем невероятную вещь. А потом буду горько жалеть, что это сделал. Нервозность становилась все критичнее и грозила в самом деле достигнуть пика. Надо было срочно найти козла отпущения. В хорошем смысле, чтобы перенаправить на этот объект положительную силу, пока она не стала отрицательной.

Я вспомнил про одну свою одногруппницу Надю, которая в первый же день в универе вызвала у меня интерес. Однако интерес был не сильным, поэтому я отложил ее в фоновый режим, пока не представится случай. И вот, случай представился. Тихая, скромная девушка. Учится между «хорошо» и «отлично». Общается мало с кем, больше по поводу учебы, когда надо с чем-нибудь помочь. И не слишком заметна для других парней, что было мне только на руку.

Не сказать, что я испытывал к Наде хотя бы сотую долю того, что испытывал к Даше, но мне нужны были хоть какие-нибудь новые отношения. Иначе я просто сойду с ума. Поэтому я начал активно действовать. Все чаще и чаще ей писал, интересовался ее жизнью. И она мне довольно охотно отвечала. Мы легко стали общаться как друзья. Только сейчас узнал, что она приехала из Вологды. У нее была сестра-близнец, которая осталась дома и поступила в универ там. А Надя, как она сама объясняла, захотела посмотреть большой город. Но не настолько большой, как Москва, и чтобы был очень красивым. Питер представлялся идеальным вариантом.

Надя оказалась очень приличной девушкой, и я вскоре вознамерился, по крайней мере, быть другом с ней. Если не получится большего, то и ладно. Во всяком случае, я уже не чувствовал себя плохо, и общение с Надей легко покрывало мои заморочки с Дашей. Надя не предъявляла ко мне столь высоких требований, не была такой высокомерной. Она практически не спорила со мной; да и я не сильно настаивал на своей точке зрения. У меня не возникало подсознательного ощущения, как будто я ей что-то должен, как это было с Дашей. Я просто разговаривал, переписывался с ней, ходил в кино, музеи и театры – и чувствовал себя человеком. Даже без горячей страсти, я чувствовал, что живу – а для меня это было не менее важно, чем любовь. Что есть в этом мире хотя бы одна девушка, которой я как минимум интересен. И Надя отвечала тем же вниманием, которое я уделял ей. Большой плюс был еще и в том, что кое-где и Надя помогала мне по учебе. Например, в химии я был полный ноль, а в начертательной геометрии еще хуже, чем чайник. Зато я Надю выручал с физикой и математикой. А потом мы, после какой-нибудь особенно сложной контрольной, могли пойти в кафешку и отметить окончание столь неприятного события.

Так бы все и шло, но уж повелось, что жизнь часто приставляет мне пушку к голове, даже не предоставив последнего слова. Видимо, стабильное спокойствие я найду только на том свете. И в этот раз, мы с Надей идем по улице, мило болтаем. Вдруг мне вспоминается, что улица-то подозрительно знакомая. Я даже начинал догадываться, с кем здесь раньше гулял… Чертова набережная! Чертовы атланты! Я аж зажмурился от так не к месту пришедших воспоминаний. Надя заметила.