Евгений Кузнецов - Секс-кукла Маша

Чуть было не изрёк:

– Писать значит тыкать стальной иглой в стальной шарик. Игла шарик никогда не поймает. Но и шарик от иглы никогда не увернётся.

Я ещё, значит, никак не очухаюсь от восторга зачатия нового романа!

И стыдно-стыдно сделалось мне…

Я не люблю говорить о моём поприще – ни с кем бы то ни было, ни вообще.

Сам же – в одиночестве и встав от монитора – кто бы видел! – даже декламирую:

– Что такое счастье: моя мама спит с моим романом под подушкой!..

– Люди добрые, почему они тоже не сбиваются в группы: для совершений бы благодеяний?!..

– Боже, а если б я в школе не читал классику, и я бы тоже ныне стал политик али бизнес?!..

И только на эту – которая, уже сколько-то дней, лишь для уединения – тему.

О творчестве. О творчестве творчества.

Если хочется в такие минуты посмотреть в окно – то разве в самое раннее утро: когда двор – просто двор.

Об Истине. Об Истине Истины.

Никак иначе не могу… и не хочу!.. выразить…

А всякое бы передвижение по двору – ассоциации, ассоциации…

Недаром заметил.

Вздорным кажется мне и героям моим, чтобы… убивать или хотя бы ударять друг друга!

Сама по себе жизнь… с рождением… со смертью… и с бесконечными вопросами между этими двумя событиями… сама жизнь является – такой ли великой драмой и такой грандиозной трагедией!.. что уж невольно спрашивается: зачем же было и рождаться… и ещё так: разве можно в таком недоумении умереть!..

– Общение вообще суть насилие!

Так.

Мне плохо, когда я разговариваю…

С кем-то…

Вообще – когда хоть кому-то хоть что-то говорю…

– Это насилие над собой.

…Всем всегда всё – Всё – понятно.

Уж такой у всех вид.

Но все чаще всего равнодушны к этому самому – ко Всему.

Или, в лучшем случае, просто трусливы даже намекнуть, и даже самим себе, на своё понимание…

Кто бы знал, что за роман я теперь пишу!..

Я фразы в файсбуке вывешиваю – эпатажные!

Нарочно…

Из моего нового романа.

«Спасение нации: как устроить выборы. Избиратель, любимого своего учителя или преподавателя иди и попроси: доверяю только тебе – баллотируйся!»

А все – принимают эту экстравагантность за моё личное мнение!

И пишут: «Идиот!»

Очаровательно…

«Спасение цивилизации: борьба с наркотиками. Наркоман! Первому, кто дал тебе впервые любую дозу, иди и скажи: ты меня подсадил, ты меня и лечи, а не то…»

И кто-то ведь, хоть и робко, пытается реагировать: «Графоман!»

Ну-ну…

Я пишу – по ощущениям моим… по этапам писания… по этапам ощущений… по ощущениям этапов…

Вот – как тот космонавт рассказывал о себе:

– Сложный был путь, чтоб только попасть в отряд. Долгие были обучения и тренировки.

– Всё готово к полёту. И вдруг вопрос. А зачем всё это?..

– Иду, уже в скафандре, к ракете… Она самая красивая!..

– Подымаюсь наконец в кабину… Страшно. Только дуракам не страшно.

– Пуск… Плавно тебя стало поднимать, подымать…

– Потом… Что-то на меня давит! давит!

– И вот… потерял своё тело… руки и ноги отдельно, голова отдельно…

– Самое неприятное это переход от веса в невесомость.

– Теперь надо заново учиться есть, учиться глотать.

– Стыковка. Ожидание… Волнение…

–– Выравнивание давления. Переходный отсек.

– И вот я на станции! Вот я там, где все меня ждут!

Это – так, так: это всё – мои герои, сюжеты, интонации, алфавиты, мотивы… и многое, многое другое…

Притом всё это – рождается… меняется… перемешивается…

Притом – явно независимо от меня самого.

…Одного нет у космонавтов: когда у меня в тексте, в душе-аппарате-спутнике, что-то исчезает – внезапно и бесследно – я этого не замечаю… не замечаю даже замечать.

Слух некий…

Странный…

Среди моего полёта.

Странный!..

Чего же в нём странного?..

Посреди моего полёта.

Да то…

Рядовое, казалось бы, событие для города…

В общем-то, может, и так…

Но он – давал денег на мой первый тот на мой роман.

Он – мне денег мне давал мне.

И умер.

…Во мне – двое.

Во мне – целых двое!

Всегда, с детства, это находил.

И наблюдал.

Реально, отчётливо.

Их, обоих.

Таких разных.

Один я – озабоченность… безысходность… боязнь обстоятельств… прямой, за самого себя, страх…

Второй я – покой, свобода… уверенность, сила… и устремлённость к чему-то явному и возвышенному, к Возвышенному! и притом – к Явному!

Может быть, один я – это и есть то, что называют «душа».

А второй я, может быть, это – и есть тот «дух».

Они, эти оба я, встречаются зачастую.

Иногда, самым ранним утром, ещё даже ночью, – они, оба эти я, словно бы впиваются друг в друга глазами… кто кого переглядит…

…Лучше бы этих минут не было!

…Боже мой!

Что же происходит?!..

В мире.

Что же случилось?!

Во всём в целом мире.

Пробудись! Пробудись!

Как же это я – с женщиной…

Я с женщиной так – что ближе уже нельзя.

И – ни разу до этого… до этого события… не сказав ей, не признавшись ей, что люблю ее…

До первой нашей ночи-постели.

Ни разу до этого – не сказав даже и самому себе, что люблю её, что влюблён хотя бы в неё…

Пробудись!

Пробуди – себя.

Ни разу до этого – её, эту женщину, даже не встречав, в жизни не встречав…

Ни разу её – даже не видев…

Ни разу о ней, хотя бы как-то и что-то, не слышав…

Пробудись!

Пробуди себя, меня.

Пробуди, оживи – самого себя!

Оживи – это событие, оживи этот сам случай.

Оживи, наконец, – всё в мире происходящее.

Оживи, оживи – весь мир!

Ведь если сейчас в мире то, что в мире сейчас, то это значит, что мир… не живой…

Мир – не живой!

Иначе бы он – осознавал сам себя и самого себя.

…Как же, в самом деле, так?

С женщиной – в такой близости… в такой близи…

Нет…

Я с женщиной – вместе. Именно – вместе!

Нет…

Я и женщина одно. Вот именно! Одно!

Ну одно и одно…

Но такое это одно – однако такое это самое одно…

Что именно от этого самого Одно… порождаются, собственно, люди! появляются люди!

Появляется, продляется, раз за разом, сама собственно жизнь, Жизнь!

Появился… я…

Ну продляется и продляется…

Но как же… без признаний в любви? без слов любви?..

…Пробудился.

Наконец-то…

Впервые.

В своей кровати.

Через… сколько дней… или недель?

…Боже мой, какое утро сию минуту – раннее!

Может быть, лучше бы сказать: какая сейчас… вокруг… ещё ранняя-ранняя ночь…

Любой и каждый двигающийся своевольно, то есть – хомо сапиенс, то есть – человек, есть секс-кукла.

Так она, МАША, презрительно.