Василий Лягоскин - Волшебник по залету. Книга четвертая: Копи Одинокой горы

– Эй, – поморщился Громов, не ощущая никакой боли и, что странно, тревоги, – не так шустро. Ты… нет, вы! Не хозяйки вы тут!

Это он обратился уже к трем звездочкам в своей голове; первоначальная звезда как-то растроилась (от слова «три»), и теперь эти три товарки словно гонялись друг за другом. Олег весь сосредоточился на внутреннем пространстве своего мозга. Почему-то пришла уверенность, что все будет хорошо – если только он сумеет приручить эти звездочки. Нашарив рукой стул, который приткнулся к столику, он вытянул его, не глядя, и сел, откинувшись на жесткую спинку. И только теперь заметил, что яркие звезды в голове в своем хаотичном движении немного тормозят; словно притягиваются определенными точками. Таких внутри черепа Олега Громова было двенадцать – имплантов нейросети, сейчас разросшихся до крупных, с горошину, плотных бугорков. Еще были параллельные потоки сознания, числом сейчас десять, но видеть их он не мог; лишь управлял ими. Ну, или пользовался. Сейчас как раз такой момент наступил.

Продолжая копаться в своей голове, он не спускал взгляда, а точнее, одного потока сознания, от той темно-серой, неприятной даже на расстоянии массы, которую удалось не пропустить сквозь фильтр. И которая, сформировавшись в тучку, двинулась по воздуху обследовать просторы лаборатории. Попыталась коснуться Олега, и тут же отдернула свои щупальца, и сама вся дернулась назад. Даже, показалось парню, зашипела.

– Ага, не понравилось, – чуть не расхохотался он этим потоком сознания, – хочешь, я еще пыли зеленой добавлю?

Туча словно услышала, или поняла его. Отлетела, и начала поочередно обследовать кувшины. Тут тоже отдергивала свои щупальца, но уже не так резко.

А другим потоками Олег сейчас направлял вновь сформированный щуп внутрь головы. Был он зеленого цвета, и на остром кончике у него, как уже не раз бывало, висела сочная капля энергии Жизни. Вот эта капля коснулась одного из имплантов (неважно, какого именно), и впиталась в него. И тут же одна звездочка метнулась к нему, и прилипла. Может, и пыталась оторваться, вернуть себе свободу и подвижность, но в каплю Жизни Громов добавил совсем крохотную частичку клея «БФ». Магического, конечно; а может, и вовсе виртуального. Просто представил себе такую картинку – и вот уже одна звезда застыла на мете. И в Олега потекло немыслимое количество информации. Его мозг был привычен к такой вот операции, еще с того времени, когда он знакомился с «биографиями» Вани Степанова и Галамеда ал Никода. Теперь же, к своему изумлению, и даже некоторому отвращению, он жил, и учился магии вместе с Истинным магом Нежизни, или, говоря понятным ему самому языком, самым могущественным магом-некромантом. Сухо, без всяких эмоций, этот маг, которого звали, как специально, Некроцием, рассказывал, как познакомился с красавицей Глайдой; как делился с ней, адепткой родственной ветки магии, своими знаниями. Он был старше магини Разума на добрых полтысячи лет, но что это было для двух любящих сердец – так считал тогда некромант. Как оказалось, такое сердце было лишь одно – его собственное. Выведав практически все его секреты, и в том числе главный – способ изъятия из тела разумного его души, знаний и опыта – Глайда одной прекрасной ночью исполнила этот «фокус» на любимом. Который таким, конечно же, для нее не являлся. Олег добрался до самого «дна» кувшина, до детских лет Некроция. До того времени, когда в мире Самах еще не слышали про Содружество, и полным ходом шло формирование магических государств. Конклава, кстати, тогда тоже еще не было. И некромантия была вполне почитаемой веткой магии.

Олег выхватывал эти знания кусками, буквально пролетая в воспоминаниях годы, и целые десятилетия. Он чувствовал, как стремительно течет время. Что в боте ждут, беспокоясь, Маша с Эльвирой, а в зале, перед дверью, Иван с гвардией.

А тут еще и серое облако предприняло новую атаку – теперь на тело, лежащее на столе. И вот тут ему, наверное, сопутствовала удача. Олег понял уже, использовав в том числе частичку новых знаний, что это мечется неприкаянная душа Некроция. Олег видел все это, не открывая глаз. И сейчас он, неожиданно для себя, пожелал успеха древнему магу, его душе, определенно черной от множества злодеяний. И это пожелание словно помогло некроманту; в первые мгновения. Неподвижный труп вдруг дрогнул. По обнаженному телу пробежала волна крупной дрожи. Руки и ноги начали дергаться, словно душа и тело никак не могли сработать вместе. Но все же ему, незнакомцу, удалось сесть на столе, и свесить ноги – обратив уже открытые глаза к Громову. Ну, и Олег открыл свои. И увидел, как лицо, только что гладкое, чисто выбритое и уже живое, начало стремительно стареть; покрываться морщинами, и зарастать клочковатой бородой; сразу седой. И вся его фигура съеживалась, а кожа сморщивалась. В сочленениях проявились толстые кости; потом стали видны ребра, и вообще весь костяк. На пол упало уже совсем усохшее тело. Оно, как понял Громов, состарилось вместе с чужой душой. А ту, в свою очередь, давно ждал такой конец, но магия оттягивала его год за годом.

– Или, – усмехнулся Олег, совсем не потрясенный этой картиной, – как говорят в этом мире, зиму за зимой. Как-то так. Ну, а с вами что делать? И откуда вы взялись, такие шустрые.

Громов уже знал – из тех самых кусков памяти Некроция – что звездочка, которую он прикрепил к одному из имплантов, и есть отличительный знак Истинного мага. Неизвестно, откуда взялись первые две, и сколько их на самом деле бродит по миру – законных, и объявленных вне закона – но одно было точно: метки эти передавались по наследству. И выбирали нового хозяина, или носителя, сами.

– Это Некроций так утверждал, – сделал все же оговорку Олег, – а вот что вы скажете?

Он все же закрепил две другие «звездочки» к имплантам, но распаковывать эти ЗИП-папки не стал. Оставил на потом – когда будет время посвободней, и соответствующее настроение, и готовность сделать новые открытия в собственной башке – какими бы неприятными они не оказались.

А пока он пошел назад, к живому солнцу и воздуху.

– Ну, и к головомойке, которую мне устроят девчата, – улыбнулся он, закрывая за собой дверь, – ой, бедная моя головушка – что ей еще сегодня предстоит вынести!

Стены этой комнаты в королевском дворце, а также вся обстановка, включая негасимые светильники, которые сейчас освещали озабоченные лица шести могущественных магов, были полностью созданы фантазией, волей и искусством магии Иллюзий. Именно в этой ветви магии был силен сам король. Низенький, добродушный с виду, вечно веселый толстячок правил страной, занимавшей весь континент, с первого дня основания королевства. Это произошло практически сразу, как только Внешники, они же миры Содружества, смели с лица земли практически всю цивилизацию мира Самах – со всем, что они сами привнесли в этот мир.