Константин Сибирцев - Признание

© Константин Сибирцев, 2021

ISBN 978-5-0055-7442-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРИЗНАНИЕ

«Опять двойка!»

Картина с таким названием лучше всего могла бы представить зрелище зашествия ученика 4-го класса Егора Вольнова в кабинет директора школы. Зрелище, следует заметить, неизменно регулярное и, в каком-то смысле, ритуальное. Поскольку вызывался Вольнов к директору часто и по вполне заслуженному праву персонального позора школы. Что было официально зафиксировано на доске информации, где в разделе «Они позорят школу» на первом месте бессменно значилась его фамилия.

Случались, конечно, времена, когда Вольнов не позорил школу… Будучи болен. Однако, к великому сожалению всего педагогического коллектива такое случалось крайне редко и длилось очень недолго. В отличии от идейно правильной ученической общественности, которая цепляла болезни как магнит скрепки Вольнов был практически неуязвим: его не всегда накрывали в том числе регулярные эпидемии гриппа.

Вероятно, в его случае во всей зловещей полноте действовал принцип «зараза к заразе не пристаёт». Порой дело заходило так далеко, что в некоторые особо эпидемические дни он был единственным из всего класса присутствовавшим на занятиях. Однако, по безусловному требованию директора школы занятия проводились в полном соответствии с планом и в точности по расписанию, в том числе в обстоятельствах одиноко присутствовавшего ученика.

Директор, в принципе, был человеком неплохим. Но, по разумению того же Вольнова часто бывал очень впечатлительным, беспричинно придирчивым и легко заводился буквально по всяким пустякам. Мог, например, долго и нудно запрещать весьма интересные остроумности, оставляемые неизвестными на школьных партах, стульях, стенах и заборах. Среди которых попадались, в том числе те, что напрямую относились к искреннему призыву за чистоту литературного творчества, обращённого к широким массам любителей изящной словесности. Одно из них, ввиду содержательной глубины и удачно найденной формы, буквально рубцевалось в памяти.

Писать на стенах туалетов,

Увы, друзья, не мудрено,

Среди говна вы все поэты,

Среди поэтов вы – говно.

Возвращаясь к незыблемости правила неукоснительного проведения всех занятий, предусмотренных планом и расписанием, следует сказать, что уроки один на один с Вольновым вызывали огромный дискомфорт у самих учителей. Поскольку в этом случае исключалась возможность подключения общественности, дабы повлиять на него в идейно правильном направлении. Не к кому было обращаться с призывом «Все посмотрели на Вольнова», чтобы после риторически спросить «Тебе не стыдно, Вольнов?»

Проблема состояла в том, что ему природно не было стыдно говорить то, что он думал, и называть то, что он видел тем, чем оно было. Идейно бдительных соклассников именовал стукачами, мудро избегавших побиться со шпаной из местной подворотни именовал ссыкунами, угодливых учителям именовал лизунами. Словом, был из тех, кто ни при каких обстоятельствах, – ни раньше ни позже, – не назвал бы снижение отрицательным ростом или падение – взлётом вниз.

Вот с таким школьным позором случилось то, что раньше именовалось любовью. Не то, что ныне модно называть половым влечением или сексуальным притяжением, взрывом тестостерона или зовом либидо, сублимацией подсознательного или химией иррационального. Вольнов просто влюбился. Перефразируя известное о старухах, можно сказать, что и на вольновых бывает проруха.

Влюбился в новенькую учительницу английского языка, пришедшую в его языковую спецшколу сразу после окончания института. И, сразу в их класс. Заменив прежнюю, ушедшую на пенсию, и оставившую о себе на память жгучую ненависть Вольнова к иностранным языкам, вообще, и к английскому языку, в особенности.

Про интравертов и тайных воздыхателях он был не в курсе, а потому возвышенно мечтать и вздыхать украткой о предмете страсти было определённо не в его характере. Напротив, он принялся активно действовать. И, вполне предсказуемо, без конфетно-цветочных глупостей.

Прежде всего, чтобы обратить на себя внимание принялся шкодно разнообразно, но прицельно допекать новую англичанку недопустимыми для примерного ученика выходками абсолютно возмутительного свойства. В аккурат перед началом урока блокировал шваброй дверь в класс и открывал её только после отчаянных требований англичанки. Перочинным ножиком нацарапал на её учительском столе изображение сердечка и классическую формулу любви «Е+А=Л». В которой «Е» означало его, то есть Егора, «А» – её, то есть Антонину, – в смысле, Антонину Яковлевну, – про «Л» – объяснять излишне. Регулярно мазал мелом её стул, среди урока запускал по классу сложенные из бумаги самолётики, случайно ронял её модный портфель и немедленно бросался собирать выпавшее из него содержимое. Но, англичанка как-то подладилась к его знакам внимания: приходила в класс до начала урока, то есть да запертой Егором двери, настольную живопись демонстративно закрывала большим классным журналом, редко присаживалась на стул и всякий раз предварительно проверяла его состояние, портфель приучилась оставлять в учительской, а на летающие бумажные самолётики просто перестала обращать внимание. Словом, сила егорова действия практически полностью нейтрализовалась её фунтом презрения.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.