Сьюзи Кроуз - Прости, но я скучаю

Теперь Сунна летела на запад и почти всю дорогу размышляла обо всем, что обычно беспокоит тех, кто снимается с насиженного места. Бежала ли она «прочь» от старого или «навстречу» новому? Потерпела неудачу или переросла свое окружение? Был ли ее переезд глупо импульсивным или волнующе спонтанным? Наконец самолет приземлился в городе, где ей отныне предстояло жить. Реджайна, Саскачеван. Город королевы. Динамичная столица Большого Зажопья. Сунна успела прийти к самым нелестным для себя выводам. Она бежала прочь – от Бретт. Она потерпела неудачу во всем, за что когда-либо бралась, и ее согласие на переезд – большая ошибка, вызванная страхом и вечными промахами.

Но, даже совершив ошибку, можно ее исправить. Обратный рейс стоит несколько сотен долларов, а такси из аэропорта до отеля – всего пятнадцать. И может быть, в этом крошечном городе она найдет свое счастье. И найти его будет нетрудно: здесь так мало места, что ему попросту негде прятаться.

Несколько дней спустя она нашла более или менее постоянное жилье и приняла ключи от дома от тощего парня, одетого, как четырнадцатилетний подросток. Он боялся посмотреть ей в глаза, но без умолку болтал о ключах, почтовых ящиках и других жильцах, живущих выше и ниже нее. Совсем не таким она представляла себе владельца этого великолепного особняка.

А еще неделей позже, когда она достала из ящика письмо, ей и в голову не пришло, что оно могло предназначаться ей. Ее друзья не пользовались черепашьей почтой. И, если честно, у нее не было друзей.

Перед отъездом из Торонто несколько человек, которых она когда-то называла друзьями, устроили ей прощальную вечеринку. Они делали грустные лица и обещали поддерживать связь, но Сунна этого не ждала, и ее совершенно не беспокоило, получит ли она от них известия. Ее отъезд не то что обрывал все эти связи, но был явным и подобающим поводом больше не общаться. Как будто она начала таять в воздухе уже во время отвальной, но никто ничего не замечал, пока голос с как будто пустого стула не произнес: «Ну, мне, пожалуй, пора».

Стало быть, это письмо не ей, а кому-то из жильцов. Домовладелец говорил, что в ближайшее время установит отдельные почтовые ящики и дверные звонки для каждой квартиры, и ах как жаль, что он не подумал об этом раньше. И извинялся без конца. Ее бесило, когда люди извинялись, ища себе оправдания.

Она полезла в почтовый ящик, приподняв плечо, чтобы сумочка не свалилась на крыльцо. Конверт вместе с парой рекламных листков наполовину утонул в луже ржавой воды.

– Фу, какая гадость, – сказала Сунна, подцепив грязные бумажки кончиками акриловых ногтей. Позади нее кто-то цокнул языком.

– Жуткий ящик. Надо поговорить об этом с Ларри. Каждый раз, когда идет дождь, он наполняется, как ванна, и мои купоны портятся.

Сунна подняла глаза. Рядом стояла пожилая женщина, качала головой и, словно младенца, баюкала в руках хозяйственную сумку. На шее – очки на бисерной цепочке, на голове – нелепая коктейльная шляпа в стиле «дерби в Кентукки», украшенная сбоку букетом из перьев и цветов в натуральную величину. Шляпа выглядела бы нарядной, не будь она целиком черной, из-за чего казалось, что перья выдернуты из хвоста вороны, а цветы прибыли прямиком из эпизода похорон в фильме Тима Бертона. За исключением этой странной готической шляпы все в женщине было резким и деловитым, от носа и ключиц до складок на брюках.

– С Ларри?

– С хозяином, – сказала женщина. Голос у нее тоже был резким.

– А, ну да. Верно, Ларри, – смущенно сказала Сунна.

– Меня зовут Мод, – сказала женщина. – Я живу этажом выше. – Ее тон, казалось, говорил: «Я во всех отношениях этажом выше».

– Ясно. Я живу на первом этаже. Я – Сунна.

– Хм. – Рот женщины презрительно скривился, как будто ей не нравились имена, отсутствовавшие в самых старых телефонных книгах Канады.

Сунна посмотрела на мусор, который держала в руке так, чтобы ржавая вода из почтового ящика не капала ей на туфли.

– Вообще-то вы правы. Это… ох. Какого…

– Э-э? – произнесла Мод, глядя Сунне прямо в глаза. Ветер шевелил перья на ее шляпе, и они двигались, как призрачные черные пальцы.

– Только посмотрите, – сказала Сунна. Она выудила размокший конверт из складок рекламных листков и подняла его так, чтобы было лучше видно. – Половина оторвана начисто. А второй половины не разобрать. Что бы это…

– Представления не имею, – сказала Мод.

– Может быть, собака? – пробормотала Сунна.

– Ну, ясное дело, – сказала Мод, которая всего секунду назад думать не думала ни о каких собаках. Она выхватила из рук Сунны рекламный проспект супермаркета, оставив без внимания письмо. Открыв страницу с купонами, Мод нахмурилась.

– Нет, вы только посмотрите, – Она подняла проспект повыше, и Сунна увидела, что его постигла та же участь, что и письмо. – Нужно обязательно поговорить об этом с Ларри. Невозможно сканировать купоны после того, как они провели ночь в воде, или когда штрих-код вот так оборван. И так почти каждую неделю! Мне несколько раз пришлось платить полную цену за товары, на которые у меня были скидки. Пусть Ларри возмещает мне убытки!

– Не уверена, что он… – Сунна осеклась. Все это ее не касалось и, как она чувствовала, не должно было касаться. Она помахала промокшим письмом. – Вот. Наверное, это письмо вам или кому-то еще из жильцов. Это не мне.

– Почему вы так уверены, что не вам? Потому что оно испачкано? Разорвано?

– Нет. Просто я никогда не получаю писем.

– Кому оно адресовано? – спросила Мод.

– Никому. Видите? Половина оторвана. Наверное, вместе с адресом.

– Почему тогда почтальон решил бросить его в наш ящик?

– Наверное… наверное, оно разорвалось уже в ящике. – Нет, это какой-то бред. Не могла же собака залезть в почтовый ящик, испортить его содержимое и положить остатки обратно. Может быть, сумасшедший сосед? Или несносные подростки с их идиотской манерой развлекаться?

– О, – сказала Мод. – Ну что ж…

– Вот именно, – произнесла Сунна, чувствуя, будто она выиграла какую-то безмолвную схватку.

Мод, хмурясь, перевела взгляд с Сунны на ясень и на небо. Сзади подъехала машина, в которой гремело радио. Автомобиль остановился, Сунна повернулась и тоже нахмурилась. Из машины выскользнула коротко стриженная девица. Похоже, сначала она удивилась, увидев, что на крыльце кто-то есть, потом заволновалась. Она подбежала к ним по тротуару и резко остановилась на ступеньках крыльца. Она была высокая и широкоплечая, спортивная, но застенчивая, энергичная, но ее энергия казалась нервической. Девушка сделала странный короткий жест, будто хотела помахать рукой, и улыбнулась, не замечая, что обстановка на крыльце несколько напряженная.