Элен Де Вин - Эра параноиков

Пьер вкратце изложил историю своей жизни, заведомо приукрашивая некоторые моменты и упуская из вида нежелательные и постыдные детали. Старик же внимал каждому произнесённому им слову.

Уже вечерело, и Этьенн, прервав беседу, побрёл в комнату, где располагались картины, жестом указав Пьеру следовать за ним. Старик решил не откладывать дела на потом.

Он включил основной свет, зажёг ручную лампу и достал микроскопические инструменты.

– Пьер, это наше с вами основное дело. Каждый вечер мы должны проверять сохранность картин. Для этого необходимо досконально осматривать их на наличие мелких соринок, пылинок и очищать их так аккуратно, насколько это возможно. Смотрите внимательно за всеми моими манипуляциями, а завтра уже попробуете сами осмотреть одну из них.

Пьер кивнул в знак согласия, окидывая взглядом количество работ. Их насчитывалось всего четырнадцать. И недоумевая, отчего старик столь кропотливо принялся за осмотр картин, думал про себя, что это займёт всего каких-нибудь пятнадцать минут.

Спустя час половина картин всё ещё не была осмотрена и очищена. Пьер, уставший, начал проситься пойти домой, сказав, что уже и так ход работы ему ясен. Но старик не позволил ему уйти, попросив остаться до конца.

– Терпение, молодой человек, формируется временем. Это любопытнейшее занятие, и расслабляющее. Стоит только приноровиться. Со временем вы освоитесь и привыкнете. У нас пока что с вами есть ещё время научиться всему. Кстати, если вам поднадоело просто наблюдать, вы можете пока воспользоваться моим письменным столом и начать своё ознакомление с трудами мсье Робэра.

Пьер послушался старика, усевшись поудобнее за письменный стол, открыл на первой попавшейся странице огромную и толстенную книгу, написанную от руки.

« Время оставляет опечаток, но стоит лишь хоть раз забыть,

Как неизменно угасает та жизнь, в которой растворим ».

Пьер зачитал вслух две строчки и вопросительно посмотрел на старика.

– О, это, мсье Нуаре, как раз-таки о том, что я сейчас делаю. Что наше с вами дело заключается в каждодневном очищении картин. Очищая их, мы тоже проходим путь очищения. И становимся более терпеливыми и уравновешенными натурами. Вам это определённо пойдёт на пользу, – Этьенн, не отвлекался от своего дела, – вы лучше начните с самого начала читать. Я вам буду всё разъяснять по ходу чтения.

Пьер открыл книгу с самого начала. И начал читать…

Пережив очередную метаморфозу внутренних переломов, Пьер стал привыкать к тому, что видел ночами во сне, днём видел на картине. Вечерами он ходил к старику Этьенну в лавку познавать, обучаться всем тонкостям и самосовершенствоваться. Что днём, что ночью, его ничто не омрачало.

Сон, в котором он видел одно и то же, постепенно начал доставлять ему всё больше удовольствия. Он снова начал разговаривать и ласкаться с девушкой, которую сам же проиллюстрировал в своей работе. Она была не просто воплощённой мечтой, она была уникальной, привлекательной, сексуальной и манящей. Пьер начинал влюбляться в неё ещё с большей силой. Несмотря на то, что она была нарисована его рукой, и даже аромат от тела был с примесью красок, что ещё больше нравилось Пьеру, она стала для него единственной. Той, которую уже никто не смог бы переплюнуть в обыденном настоящем мире. У неё был свой характер и повадки. И даже порой она обращала внимание на то, как ему следовало бы себя вести в её обществе. И, как водится для большинства женщин, старалась изменить Пьера в лучшую сторону. Словом, красота, характер и натура – всё в ней бесконечно манило его. Он мог покрывать поцелуями всё её тело до тех пор, пока не прозвенит будильник. Они проводили время, не слезая друг с друга, а после наслаждались приятными беседами. Он начал раскрываться и рассказывать ей о том, откуда он приходит. А она слушала внимательно и сосредоточенно, раскрыв свои алые губки в восхищении.

Так Пьер постепенно начал приходить в себя и получать огромнейшее удовольствие от проведённых ночей. Его вдруг осенило, что это не наказание, а, наоборот, дар. И именно то, что он так страстно желал – неземное чувство любви и благодарности, с той, с которой не сравниться ни одна другая женщина. Он наконец начал принимать всё как данность. Удивляясь самому себе прежнему, что не был способен принять когда-то желаемое и ставшее действительностью сразу.

Помимо обретённой любви, он частенько гладил орла и купался в озере, валялся под деревом и любовался небом. Всё было также реалистично, как и в жизни. С тем исключением, что здесь было собрано в одном месте всё то, что он так любил и чем восхищался. Один лишь минус был для него: в картине не было виски, к которому он так пристрастился. Но и это ему уже было не столь необходимо. Оно отходило на второй план. Она для него стала лучше алкоголя. Она стала для него кислородом.

Пьер проснулся с улыбкой на губах, прокручивая в голове все детали проведённой ночи. То, как руки гладят бархатистую кожу возлюбленной, и как он целует изящную тонкую шею. То, с какой страстью соединяются их тела, и земля уходит из-под ног, когда они находятся в объятиях друг друга.

Поскольку Пьер сравнивал её с Галатеей, он дал ей имя в честь неё, ласково называя девушку Гала. Предварительно поведал ей миф о Пигмалионе, создавшем скульптуру и влюбившемся в неё. Ему нравилось как она смотрит на Пьера, снизу вверх, как раскрываются её губки, стремясь к поцелую. Она всецело принадлежала ему и представляла собой воплощение идеальной женщины в представлении Пьера.

После приятного пребывания в эйфории Пьер не преминул потянуться к бутылочке.

« Жизнь удалась. У меня есть всё, что нужно для полного счастья. Каждую ночь встречи с любимой, работа у старика, сегодня – выходной, мне никуда не нужно. Бухай себе и радуйся. Я не обременён ничем. Красота, да и только! »

Медленно попивая виски, он начал перемещаться по квартире. То рассматривая картины, то подпевая в такт одной из любимых композиций американской группы «Metallica». Пьер достал коробки из шкафа, постепенно раскладывая в них все свои пожитки. В его планах было переехать к старику в лавку через пару дней. Свой выходной он решил потратить с удовольствием, занимаясь раскладкой вещей и подготовкой к новой жизни. За квартиру ему платить было нечем, оттого отсутствие финансов и здесь сказалось на его существовании. Однако сейчас его совершенно не заботили подобные мелочи. Ему было всё равно, где жить и как. В его жизни наконец наступила стабильность и уже известный сценарий. Старик Этьенн стал для него близким другом в реальности, заменяющим отца, товарища и наставника в одном лице. Пьер знал наперёд своё ничем не омрачённое будущее и впервые за долгие годы ощутил лёгкость своего существования.