Елена Маттис - Счастья нам, девочки! Обо всем понемногу

Проснувшись на следующее утро, я почувствовала себя свежей и отдохнувшей, вчерашние тревоги улетучились в небытие как нелепые и надуманные. Боря был прав: утро действительно всегда мудренее вечера.

Сладко потянувшись, я посмотрела на часы. Почти десять. Борис уже давно на работе. Из кухни доносилось позвякивание посуды. «Ядя снова колдует», – улыбнулась я, уловив носом просочившийся под дверь сладковатый запах корицы.

Мурлыча что-то себе под нос, я накинула халатик и, дошлёпав босыми ногами до ванной комнаты, брызнула себе в лицо холодной водой. Решив, что умылась достаточно, я отправилась на кухню.

– Доброе утро, Маруся!

– Доброе, доброе, Яденька! М-м-м! Какие ароматы! Божественные! Ты просто волшебница!

Я чмокнула её в щеку.

– Твои любимые блинчики с корицей. Садись скорее за стол!

Есть с риском не влезть в новые джинсы или не есть, отдав предпочтение фигуре? Хм… Вопрос жизненно важный. А, пропадай моя телега! Решив рискнуть, я положила на тарелку горячий душистый блинчик. Ядя налила нам в чашки кофе и уселась напротив.

– Не хочешь рассказать, что за эти два дня произошло? Мы с Борей волнуемся, не знаем, что и думать.

– Хочу, – кивнула я, вдруг почувствовав огромную потребность излить душу.

Ядя умела слушать – внимательно, не перебивая, давая возможность припомнить всё, до самых незначительных подробностей. Рассказывая, я заново переживала события последних двух дней, а Ядя раскладывала их за меня по полкам.

– А знаешь, я ведь вспомнила, почему лицо Клауса мне вчера показалось знакомым, – произнесла она вдруг. – Рассказать?

– Спрашиваешь! Конечно! – кивнула я, запивая вот уже какой по счету блин горячим кофе.

– Тогда слушай, – кивнула Ядя. – Как-то коллега Бориса пригласил нас отпраздновать с ним его юбилей. Среди гостей были и Клаус с его спутницей – Яной, судя по твоему рассказу. Несмотря на достаточно большое количество приглашённых, эти двое сразу бросились мне в глаза, и я невольно наблюдала за ними весь вечер.

– И что же в них было такого особенного?

– Красивая пара. Как и всякая женщина, я, конечно же, сначала переключила всё внимание на Клауса. Мне импонировала не только его внешность, хотя, по моему глубокому убеждению, для всякого самодостаточного мужчины она не играет какой-либо значимой роли. В нём чувствовался ум, благородство, культура, интеллигентность. По-видимому, он был хорошо знаком со многими присутствующими, его здесь ценили и к его мнению прислушивались, да простит Боренька отвлечённые заметки постороннего наблюдателя! – Ядя виновато улыбнулась.

– Простит, простит, – успокоила её я. – Ну а Яна?

– Хм… – Ядя задумалась. – Как бы это получше объяснить? Безусловно красивая женщина. Фигура, ножки, лицо, тёмные длинные волосы – всё при ней, и в то же время всего через край, много и броско: слишком яркая косметика, слишком короткое и откровенное платье, слишком высокие каблуки и слишком громкий, почти вульгарный смех. Так и хотелось её умыть, переодеть и дать успокоительного, – Ядя сморщила носик и фыркнула. – Войдя в дом, она, казалось, тотчас же забыла о своём спутнике, откровенно купаясь в мужском внимании, кокетничая направо и налево.

– А что же Клаус? Неужели ничего не видел и никак не реагировал? – удивилась я.

– Не думаю. Я замечала его досадливо наморщенный лоб, попытки скрыть усмешку и невольно задавалась вопросом, что же привлекало его в этой женщине, удерживало рядом – привычка, терпимость, надежда на перемены? Причин, конечно же, могло быть великое множество. Обычно сами люди о них не задумываются. Живут себе на автопилоте – и всё. Но, что бы ни соединяло эту пару вместе, любви между ними – настоящей, когда двое – одно единое целое, я, увы, не заметила.

– М-да-а, интересно… – протянула я. – А Боря? Вряд ли от него скрылись твои наблюдения и, видя тебя в роли Шерлока Холмса, он, наверняка, ввернул что-нибудь эдакое?

– Боренька? – Ядя прыснула. – По пути домой он сказал, что в обществе подобной феи не выдержал бы и тридцати минут, а потом бы просто-напросто сбежал на поиски милой и вполне земной Красной Шапочки.

– Значит, я для Клауса всего лишь Красная Шапочка? – задумалась я.

– Ты для него то, что он искал и, по-видимому, почти разуверился найти – мягкая, добрая, женственная, большая умница. Ему очень повезло встретить тебя, Машенька, и, как мне кажется, он это понял.

Клаус не звонил. Звонка просто не было и всё, как будто не было ни прошедших двух дней, ни встречи с его родителями, ни его квартиры – ничего. «Мы не договаривались о времени звонка», – успокаивала я себя, но час проходил за часом, а телефон упрямо молчал.

Клаус не оставил мне своего рабочего номера, но, даже зная его, я вряд ли решилась бы позвонить ему сама. «Смешно разыскивать взрослого мужчину после двухдневного знакомства, если он сам не даёт о себе знать. Смешно и глупо», – твердила я себе, стараясь успокоиться.

– Машунь, ну не волнуйся ты так, – уговаривала меня Ядя. – Судя по твоему рассказу, вроде ведь порядочный мужик. Может, что на работе? Он обязательно позвонит и объяснит тебе всё попозже.

– Да-да, конечно, – кивала я машинально и не могла найти себе места.

Казалось, стены давят на меня. Я металась в них, как зверь в запертой клетке.

Наступил вечер. Боря вернулся с работы.

– Пойдём ужинать, Марусь.

– Спасибо, Борь, что-то не хочется, вы уж сегодня сами, без меня, ладно?

Борис вздохнул и скрылся за дверью. Из кухни слышался их с Ядей приглушенный разговор.

Тупо уставившись в окно, я сидела в мягком Борином кресле и пыталась смириться с действительностью. Неужели я так плохо разбираюсь в людях? Ну ладно, допустим Клаус оказался не тем, за кого я его принимала, но зачем же тогда знакомство с родителями? Я отказывалась что-либо понимать…

В дверях снова возникла дядюшкина голова.

– Вот что, радость моя. Предлагаю драмам и трагедиям на сегодня устроить антракт, а на завтра распорядок такой. Если наш дорогой товарищ Клаус до полудня не даст о себе знать, я найду его рабочий номер по телефонному справочнику, и у тебя будет возможность узнать, в чём там дело. Прости, конечно, но вот взял бы и прибил засранца, честное слово!

Посмотрев на меня с сожалением, он добавил:

– Ладно, пусть живёт! Что скажешь по поводу моего грандиозного плана?

Да, это был выход. Оставалось только дождаться следующего полудня. Я предпочитала знать правду, какой бы горькой она ни была.

Разыскивать никого не пришлось. Звонок раздался рано утром. Ещё не подняв трубки, я уже знала, кто это.

– Доброе утро, Мария.

– Доброе утро, Клаус…

Сумасшедше выпрыгивало из груди сердце, а голова, где столько часов подряд крутились самые невероятные мысли, вдруг стала пустой и лёгкой.