Владимир Козлов - Возврат зла. Остросюжетная библиотека

– Пускай пока висит, – сказала она дочери, – поеду в Англию, я её там продам за большие деньги.

– А как же твой «Путь» – сборник стихов? – поинтересовалась дочь. – Ты же ещё год назад хотела издать его в популярном издательстве.

– Чтобы здесь в России опубликовать, нужны деньги и немалые, а у нас их нет. А вот в Англии русское искусство ценят и не дёшево. Поэтому я прицел взяла на Лондон.

Деньги для Людмилы Ивановны были главным критерием в жизни. Так как у неё их вечно не было. Вернее сказать, деньги были, но она не могла экономически правильно ими управлять. Она свою и так небольшую зарплату ухала за три дня, а потом до следующей получки сидели с дочкой на одной картошке, которую им привозил её отец из посёлка. Была ещё богомольная женщина с соседнего подъезда Анна Дмитриевна, которая нередко несла им кастрюлями не первой свежести супа и различные гарниры. Мама с дочкой не обращали на такие мелочи внимание и за один присест всё уничтожали, не забывая поблагодарить бога и конечно милосердную женщину с соседнего подъезда. Сама Людмила Ивановна проработала во многих средних школах города преподавателем по физкультуре, но нигде долго не задерживалась. И что самое отвратительным было в её перемене рабочих мест, это то, что она, покидая школу после своей трудовой деятельности, забирала с собой и дочь. Так, что стаж у них был одинаковый, только у мамы трудовой, а у дочери школьный стаж. После каждой перемены работы, Людмила Ивановна убеждала дочь, что теперь они жизнь начнут с нового богатого листа. И что она обязательно возьмёт подработку в качестве тренера в детской спортивной школе. Но, увы, никто с ней длительного трудового договора заключать не желал. Ей предлагали работу в супермаркетах и гипермаркетах уборщицей, рядом с её домом и приличным заработком, но она считала ниже своего достоинства работать поломойкой имея диплом педагога на руках.

…Время было ещё мало, но за окнами было темно. Они сидели в полумраке, экономя деньги на киловаттах. Когда они совершали прогулки по квартире, то зажигали церковную свечку. Благо дело опять же спасибо Анне Дмитриевне, со свечами у них проблем не было. Людмила Ивановна от зажигалки запалила свечку и поставила её на окно:

– Всё дочка наконец – то пришёл трындец нашим страданиям, – сказала мать своей тринадцатилетней дочери. – Со школами покончено, я сейчас устроилась в элитный клуб заместителем директора. Новый директор обещал мне платить по восемнадцать тысяч, и работа мне нравится. Свободы много и совсем рядом с домом, а это значит, транспортные расходы вычеркнем из нашего бюджета.

– Так что прикажешь мне теперь знания постигать там? – подковырнула дочь маму.

Мама не обозлилась за бесцеремонную реплику дочери, только насупилась

– А. – а, – а. – Я. – я. – я, – протянула она, – а это мысль. Знания ты будешь получать в тридцать третьей школе, а у нас будешь заниматься настольным теннисом. Я тебя отдам хорошему тренеру. Я его правда ещё не видела. Он из цапель настоящих лебедей может делать, так мне мой новый директор сказал.

– Мам я, что на цаплю похожа? – обиделась Яна.

– Да нет, что ты, это я так образно. Ты у меня самая умная и красивая! Но ты не знаешь, что настольный теннис – это игра лордов. А нам с тобой в недалёком будущем предстоит поездка в Лондон. Глядишь через тебя, я возможно там лорда окольцую или на крайний случай сквайра.

– Мам, а где ты деньги возьмёшь на Англию, – спросила дочь.

Людмила Ивановна встала с дивана и, подойдя к окну, задула свечу:

– Где, где, – дом мамин продам, вот где! Пошли спать.

– Что – то мама я тебя плохо понимать стала в последнее время, – раздался в кромешной темноте голос дочери. – Ты в прошлом году курс брала на Венесуэлу, в этом году в Лондон, а на деле мы даже по городу вдоволь наездиться не можем, потому что денег на проезд никогда нет.

– Тебе понимать и не надо. Понимала, ещё не выросла, – ответила дочери мать.

Эта женщина походила на Веру Холодную, популярную актрису немого кино. Она сидела за столом в чёрном лёгком плаще. По кафельному полу был раскидан подол её длиннополой юбки. Цветастый платок, из которого выглядывала начёсанная чёлка смоляных волос, делали её привлекательной и сексуальной, словно гетера. Рабочее место у неё было, не в кабинете администрации стадиона, а общей большой раздевалке, где переодевались не только дети, но и спортсмены ветераны, а также тренера. Она вежливо улыбалась входящим детям, отвечая на их приветствие. Но это улыбка быстро исчезала с её лица, когда в раздевалку заходили взрослые. Заполняя какие – то бумаги он скрыто вглядывалась в лица спортсменов, бросая на них мутный с синеватым отливом взгляд. Дети ей были не интересны, а вот взрослые спортсмены, перешагнувшие сорокалетний рубеж, изрядно напрягали её любопытство, и она тут же перевоплощалась с оценивающим взглядом, опытную хищницу. Когда же в раздевалку заглядывали кто – то из дирекции стадиона, она становилась пуганой, но опрятной вороной, которую только что согнали с насиженного места.

Для всех она была женщиной загадкой. Появилась в клубе после дня победы, таинственно и неожиданно. Ведёт себя так, будто соблюдает секретную конспирацию. Ни с кем абсолютно не разговаривает и не идёт на контакт даже с тренерским составом. Даже в самом обитаемом месте, где стоял её стол, она держала дистанцию с тренерами. Некоторые тренера пытались с ней разговориться, но тщетно. Взамен они получали холодный и невразумительный ответ. Весь тренерский состав недоумевал, откуда и для каких целей появилась эта штатная единица в коммерческом клубе, где заработная плата и так никого не удовлетворяла.

Но когда после трёхдневной болезни в раздевалке появился свежий человек с весёлыми глазами и приятной улыбкой, которого она увидела впервые, ясность была внесена. Это был старший тренер по настольному теннису Сергей Сергеевич Винт. Близкие и знакомые его называли чаше Платон. Умел он выдать толковые фразы, за что и получил такое философское имя. Недруги за спиной шёпотом бросали «СС».

От коллег он уже знал, что раздевалку оккупировала, какая – то странная женщина с сумкой, забитой канцелярскими принадлежностями.

Сергей Сергеевич обозрел её стол, где лежали журналы посещений, стопки общих тетрадей и набор авторучек. По этим канцелярским признакам он безошибочно определил, что женщина, занимающая полезную площадь в раздевалке, не относится ни к энергетической компании, ни к Министерству чрезвычайных ситуаций.

«Возможно она сотрудник стадиона, – подумал он, – и к нашему клубу никакого отношения не имеет». Он обошёл вокруг стол и нежно, но с иронией, произнёс: