Лихобор - Проект «ХРОНО». За гранью реальности

Задача была изначально проста. Надо было уточнить место катастрофы одного из первых хронолетов Рейха, пропавшего в одном из рукавов двенадцать лет назад. Недавно исследовательский отдел Ханса Роберта Скултетуса, называвшийся там по старинке, «метеорологии и геофизических исследований», установил, что местом аварии был участок Балтики, недалеко от Швеции. Балтика не отличается глубиной. Пройдет немного времени, и местные, наверняка, обнаружат объект. Допустить этого никак нельзя. Как уж большеголовые из научного отдела это выяснили, не известно, но все пилоты надеялись, что теперь любая авария перестанет быть билетом в один конец.

На каждом хронолете вот уже три года устанавливали автоматический сигнальный маяк, практически не уничтожимый, посылавший узконаправленный импульс через пространство и время в случае непредвиденной ситуации. Правда, с одним ограничением: его мог активировать только член конкретно этого экипажа. По слухам, маяк основывался на сверхсложных технологиях Высших, добытых в Тибете еще в сороковых годах. Пилоты не сильно вникали в технологии, к тому же этот цилиндр в полметра высотой был наглухо закрыт и не подлежал какому-либо ремонту. Он имел только разъем подключения к сети и одну единственную кнопку включения. Выключать было уже нечего, в ходе работы маяк самоуничтожался, расходуя самого себя на этот единственный импульс. За эти три года пропал всего один аппарат, но как Ролле знал, никаких сигналов так и не пришло. Комиссия, отрабатывавшая тот случай, пришла к выводу, что у экипажа аппарата, по-видимому, мгновенно погибшего, не было возможности нажать ту, единственную кнопку.

Не было возможности нажать ее и теперь. Для передачи координат нужно было сначала остановиться и сесть в конкретной точке пространства и времени, а именно с этим и возникла проблема. Их хронолет-разведчик, переделанный из сверхсекретного и надежного армейского «VRIL-Jager3», был изначально трехместным и имел около тринадцати метров в диаметре. Двигателем для него служил Schumman-Levitator, аппарат имел магнитно-импульсное управление. Он мог развивать скорость от 2 900 километров в час до 12 000. На полной скорости мог сделать разворот через правое крыло без вреда для экипажа, не зависел от погодных условий и имел стопроцентную приспособленность к космическим полетам. Однако, за счет установки на него хронокапсулы, аппарат потерял место третьего члена экипажа и сильно сократил, до 1500 километров, дальность полета. Да и столь дальние полеты были без надобности. Нужно только выйти по лей-линиям в нужную точку пространства, скорректировать время и, как правило, расхождение по местности не превышает 100—150 километров. Расчетных 1500 километров хватало бы за глаза. Если же что-то шло не так, надо было сразу возвращаться. Ну, если получится.

Идея множественности миров издавна существовала в философии. В Древней Греции она была связана с атомизмом Демокрита, Метродора Хиосского и Эпикура. Демокрит полагал, что в пустоте есть разные миры, очень похожие на наш, почти тождественные и даже полностью тождественные нашему, а были и кардинально отличные от нашего. Возможность сосуществования разных миров выводилась из принципа изономии – равнобытийственности, равновероятности. Пятнадцать лет назад, когда убежденные национал-социалисты: выдающийся немецкий физик, нобелевский лауреат, профессор Гейдельбергского университета, Филипп Ленард, незадолго до смерти теоретически обосновал многомерность миров, а его верный соратник, так же нобелевский лауреат, Иоганнес Штарк, продолжил работу, никто не знал, какое практическое значение может быть у этого открытия. Но только до тех пор, пока жутко засекреченные по сей день результаты второй экспедиции Эрнста Шефера в Тибет и Эдмунда Кисса в Боливию, не позволили перейти от теории к практике.

На юго-востоке Северного моря, на острове Гельголанд, в 1946 году вместо прежней базы Кригсмарине расположился под эгидой «Наследия предков» научно-исследовательский центр «Н», лично курировал директор «Аненербе», Вальтер Вюст. В сорок седьмом, уже после смерти Ленарда, так и не увидевшего практического подтверждения своих теорий, состоялся первый полет опытного хронолета на основе Фокке-Вульф.500 «Шаровая молния» Курта Танка. Пилотировал его прославленный ас – Вальтер Новотны. Полет дал такой огромный объем новых знаний, что большая половина теоретической физики с треском рухнула. Дальнейшие практические полеты приостановили почти на полтора года. Второй филиал центра «Н-Süden» в 1949 году появился в Новой Швабии среди антарктических льдов.

Политическая ситуация и наметившееся неустойчивое перемирие с США не давало возможности ученым обнародовать полученные данные, секретность проекта была просто невероятной. Но на волне этого научного прорыва Рейх сделал грандиозный научно-технологический скачок, чем спровоцировал возобновление военных действий, быстро, впрочем, закончившихся после разрушительных бомбардировок Нью-Йорка и Бостона весной 1950 года, вновь переведя военные действия в вялотекущие фазы столкновений в Африке и в вечно бурлящую переворотами и мятежами Латинскую Америку.

Мир, окружающий нас, оказался не только на диво многогранным, но и имел множество ветвлений или, как их назвали в «Аненербе», «рукавов» или «червоточин». Никто так и не знал, сколько существует этих иных реальностей, известно было лишь, что их очень много. Для того, чтобы оказаться в таком иномирье, нужно было только оказаться в нужном месте в нужное время. История человечества полна рассказов о пропавших совершенно при непонятных обстоятельствах людях в той мере, как и о неизвестно откуда появившихся странных чужаках. Но исследователи из «Наследия предков» с помощью таинственных помощников из Посвященных, сочетали современную германскую технику с тем, что ныне называли паранормальными способностями, а еще раньше попросту магией. Они научились открывать переход в иные рукава уже более упорядоченно. Установлено было, что место и время перехода непосредственно зависит от лей-линий.

Отцом термина «лей-линии» по праву считали Альфреда Уоткинса (1855—1935) – археолога-любителя, основным занятием которого являлось фотографирование. Прошло уже много лет с тех пор, как Альфред Уоткинс во внезапной вспышке озарения стал создателем идеи о леях. Археолог-любитель, фотограф и знаток сельской Англии, Уоткинс, посетил деревню Блэкуордайн в своем родном графстве Хирфордшир в один из летних дней 1921 года. Взглянув на свою карту, он с удивлением заметил, что несколько вершин холмов, увенчанных древними руинами, можно было соединить прямой линией. Им овладело странное чувство, ученые «Аненербе» называют его «голос крови»: когда сакральные знания предков вдруг просыпаются в обычном с виду человеке. Разыгравшееся воображение позволило Уоткинсу увидеть гигантскую систему прямых линий, соединявших все примечательные места в окрестностях.