Татьяна Иванько - Говорит и показывает. Книга 2

И почему я чувствовал то, что заставило меня сорваться и сказать Маюшке то, что я сказал на той лестнице? Как может быть и то, и вот это – её решение выйти за него.

Вот ничего странного нет, всё к этому шло, и я это знал, но почему сейчас вот такое потрясение? Потому что не мне первому она сказала об этом? Потому что даже мама не сомневалась, что я уже знаю…

Май, как же мне понять это? Что ты хочешь отставить меня? По-настоящему теперь. И показать это? Но как больно ты решила это сделать. Рассчитывала именно так? Хотела именно так? Ведь не осталась со мной ни разу наедине с того дня, как произошёл тот разговор. Да что наедине, после того как пришла тогда на Труда, я вообще её не видел.

Уехать надо куда-то, уехать, напиться, забыться как-то… Вот чёрт, когда это кончится!

– Ты куда пропал-то? – Юргенс поравнялся со мной, когда мы вышли с планёрки. – Я уж думал, бастуешь как шахтёры. Или ещё хуже, где-нибудь в троллейбусах этих взорвался.

– Очень смешно! – укорил я его неуместной шуткой над несколькими терактами, произошедшим на днях, мы так привыкли к этому бедствию, что и шутить люди не стесняются. И всё же… Интересно было бы посмотреть на него, если бы там был тот, кто ему дорог. Но кто ему дорог, Господи…

– Да ладно тебе. Что случилось-то, отощал даже. Где был? В М-ске своём прекрасном?

– Нет, в Сочи ездил.

– Один?

– Кто ж один в Сочи ездит, – ответил я, почти зло, потому что, конечно, брал с собой Яну, девушку, с которой познакомился в тот самый ужасный для меня день третьего июля, когда я узнал о предстоящей свадьбе Маюшки, а Ельцин выиграл эти дурацкие выборы.

– И как она?

– Кошмар, как и обычно, – ответил я.

Юргенс захохотал, хлопнув меня по плечу.

– Ладно, не тоскуй. Я тебя познакомлю, я тут с одной близняшкой познакомился. Тебе одна близняшка, мне другая, прикольно, а?

Я согласился, чего уж, хоть близняшки, хоть сикарашки, лишь бы не думать… И мы оправились на свои приёмы. Здесь мы ведём приём амбулаторных пациенток, которых потом берем для дальнейшего ведения, в некоторых случаях достаточно медикаментозной терапии, некоторым просто психотерапии и витаминов, другим гормонов, третьим – ЭКО.

Я прицельно занимаюсь проблемами бесплодия, Юргенс – нет, его эти вопросы не вдохновляют как меня. Он отличный хирург, кстати, но душевно он в своих пациентах старается участвовать по минимуму, столько, сколько необходимо. Он хирург от Бога, но для него искусство ради искусства. Он оперирует не человека, он создаёт почти ювелирное произведение. Но, может быть где-то это вернее. Я же, оперируя каждую мою пациентку, мысленно вижу её лицо, глаза перед собой, я помню её историю и даже её имя, фамилию – реже. Все эти женщины, что были у меня на столе, ближе и милее моему сердцу тех, кто были со мной в постели, вот такой поразительный парадокс. Хотя я знаю, что и у Юргенса так.

– Илья Леонидыч, вас к телефону.

Надеясь, что это не Яна, которой я, между прочим, этот номер не давал, я взял трубку.

– Ю-Ю… Господи, слава Богу! Я тут… как же ты, куда пропал? Я чуть…

– Я замуж почти вышел, – ответил я.

От одного её голоса у меня сдавило горло, что ещё? Что тебе ещё, Май, ты оставь тогда меня… только совсем. Чтобы я и думать не мог о тебе. Но как не думать? Мозг себе смолой залить что ли?..

– Ты… обиделся? Прости меня, я хотела по-другому, но…

– Не надо, кукла, сделала как сделала, – сказал я, понимая, что если действительно, она перестанет общаться со мной, я… я даже не знаю, что я тогда… – Ты… заявление в ординатуру подала?

– Завтра хочу приехать. Ты…

Увидеть! Увидеть тебя!..

– Ты платье-то купила к торжеству?.. – спросил я. – Или я не приглашён?

– Ю-Ю, ну прости ты меня, я в клубе этом напилась, а тут выходные уже и… ну, в общем… Где ты был-то?

– Не имеет значения, Май. Я сегодня дежурю, а завтра давай приезжай со своим заявлением, после на Якиманке сходим в свадебный салон. Купим платье тебе.

– Ю-Юша…

– Ладно, Май, без соплей, завтра в четыре на Октябрьской тебя жду.

И я с нетерпением стал ждать завтрашнего дня.

И я ждала с нетерпением. Я так огорчалась, что не смогла правильно и так, как намеревалась сообщить Ю-Ю о нашей с Васей свадьбе, конечно, он обиделся. Конечно он…

Конечно… Попробовал бы он так поступить с тобой хоть раз, что было бы? Не знаю, вены вскрыла бы тогда…

Что тогда я делаю теперь? Почему во мне будто два человека? Один цельный, чистый и красивый, другой, какой-то корявый урод? И самое худшее то, что они перетекают один в другого…

Бессонная ночь только обостряет восприятие мира, обостряет чувства и ощущения. Я почти месяц не видел Маюшку. Даже мой день рождения я провёл впервые без её подарка. Яне, что была со мной в тот день, я не сказал, что у меня торжество, чтобы избежать её глупых восторгов и сюсюканья, к которому она оказалась склонна.

Поэтому, когда я подъехал к выходу с Октябрьской, мне казалось, шум улицы, люди, снующие вокруг, их шаги и голоса, всё это имеет ещё эхо и звуковое, и зрительное. И только когда Маюшка появилась в коротком красном сарафанчике, этот эффект, который бывает на грани засыпания, исчез: сердце тукнуло, адреналин и окситоцин огненной волной шарахнули в мою кровь, разбегаясь по артериям живительным жаром. Улыбается, очки солнечные сняла, волосы волнами по плечам, тёмные, но вспыхнули золотом на солнце, будто оно пальцы погрузило в них, на ножках тонюсенькие какие-то босоножки почти на плоском ходу, платьишко это… скоро все начнут её за мою дочку принимать…

– Ну уж, конечно! – засмеялась Маюшка, легонько чмокнув меня. – Привет.

Но серьги из тех, что я дарил ей ещё когда-то, кольца, усыпанные мелким бриллиантовым песком. Казалось бы, куда такие серьги с этим простым сарафанчиком, но смотрится так, будто это и задумывалось.

Она рассказывает мне, что планируют своего рода пикник на природе, что придут мама и бабушка, их сосед, и Слава Максимов.

– Что ж, ни одной подружки?

– Славка – моя подружка, – сказала Маюшка.

– Ну да, конечно, если у человека есть член, он не может быть подружкой, – усмехнулся я. Хорошо, что хоть я – не подружка. – А чего пикник, как босяки?

– Ты хочешь ресторанные котлеты или кур есть? Марь Иванна приготовит…

– Марь Иванна? – перебил я, смеясь, обнимая её за плечи. – Настоящие босяки. Ну и хорошо.

– Не слишком пафосный бутик для босяков? – обернувшись, спросила Маюшка, робея перед входом в большое чёрно-зеркальное здание.

– Смелее, ты же принцесса.

Внутри приятно пахнет специальным парфюмом, играет Ace of Bace «Beautiful Life», к нам подошла дежурно улыбающаяся девушка с чётко выверенным лаковым каре и тщательным макияжем, предлагая свою помощь.

– Нам нужно платье в духе вот этого легковесного сарафана, – сказал я, – ну и всё остальное, что полагается. Включая бельё и туфли. У вас имеется?