Джулия Лав - Искала тебя

– Прошу строго не судить эти снимки! Это тот подростковый период, когда я искала себя! – она показала рукой в сторону фотографий в рамках, висевших отдельно от других картин. Стекла в рамах фотографий отражали солнечный свет, идущий из окон веранды. И, когда Ангелина задернула тяжелые шторы и включила освещение для второй половины комнаты, взору гостей предстала огромная фотография одной известной балерины, исполняющей прыжок.

– Это Майя Плисецкая, она по-прежнему остаётся моим кумиром, хотя после тяжёлой травмы мне пришлось оставить балетный класс, – она грустно улыбнулась. – А вокруг вы можете увидеть наших многочисленных родственников и знакомых. Они даже не успевали заметить, что я их фотографирую в данную минуту. Это было забавно!

– Ангелина! Покажи дяде Эдварду (так отец называл своего друга Эдуарда) его снимок, – сказал Леонид Вячеславович и рассмеялся.

Ангелина взяла Эдварда под руку и подвела поближе к стене. Эдуард сразу же разглядел среди множества людей себя. Он стоял в рабочей одежде, копаясь под капотом машины, а из заднего кармана брюк торчал огромный гаечный ключ, голова, словно на призыв, была повернута к камере, а губы сложены в трубочку.

– Прости меня! Мы с папой тогда заходили к тебе в гараж, помнишь? – и все дружно рассмеялись.

– Теперь посмотрите налево. Это мои любимые наброски! Я делала их, когда врачи запрещали мне ходить. Долго лежала с гипсом на ноге, поэтому и работ много! – сказала она, не стесняясь подробностей.

Взору присутствующих предстали работы, выполненные в карандаше. В большинстве своем это были портреты. Среди них был и автопортрет Ангелины. Именно этот взгляд на этом портрете через несколько лет на очередной выставке и покажется Егору Даниловичу странным. Возможно, испуг в собственных глазах Ангелина отобразила потому, что 18-летней девушке было очень страшно поставить крест на своей карьере балерины. Её пугала неизвестность. Но, к счастью, в её жизни было кому подставить свое надёжное плечо!

Предавшись воспоминаниям, Ангелина не заметила, что во время её рассказа о набросках её отец оживленно беседовал с теми самыми двумя незнакомцами, что встревожили девушку. Любопытству Ангелины не было предела, она решила узнать, в чём дело, и двинулась вперёд. Отец протянул руку и притянул дочь к себе.

– Ангел мой, мы здесь говорили об этом человеке, – он указал на картину, на переднем плане которой была изображена скрипка, а вдали, как тень, силуэт мужчины с размытыми чертами лица.

– А, это? – Она взяла короткую паузу, глубоко вдохнула воздух ртом и выпалила: – Видела этого человека один раз в жизни, но никак не могу вспомнить его лицо.

– Милая, я хочу тебя познакомить с моим приятелем и его другом. Егор Данилович – владелец картинной галереи, где выставляют свои работы даже знаменитые художники. А это мсье Шарль. Он отлично разбирается в живописи и так же хорошо говорит по-русски.

– Мне очень приятно, господа, – сказала Ангелина, вытянувшись в струну. – Это очень неожиданно! Если бы я знала, что у нас в гостях такие серьёзные люди, я бы построила рассказ о своих работах немного по-другому, – она с лёгкой укоризной посмотрела на отца.

– Не волнуйтесь, Ангелина! – с улыбкой произнёс Егор Данилович. – Картины умеют говорить сами за себя. И ваш рассказ нам тоже очень понравился!

Шарль подошёл поближе к Ангелине, поцеловал ей руку и снова повернулся к картине со скрипкой.

– Скажите же мне, кто этот мсье?

– Это один молодой человек, француз, кстати. Прошло уже несколько лет, и я успела забыть его имя, к сожалению! – её щеки залились алым румянцем. – Он победил в музыкальном конкурсе, а я подарила ему свою картину. Вот и всё!

– А подписали её Ангел Эм! – сказал француз, прищурив глаза, и отпустил её руку.

– А вам откуда это известно? – спросила Ангелина, сбиваясь на каждом слове. – Я никому об этом не рассказывала!

– Что это за история, продолжения которой я не знаю? – отец обнял её за плечи.

– Я видел вашу работу в доме известного французского музыканта Альберта Рабле. Слово «ангел» забыть очень сложно, а жёлтые цветы в золотой раме написаны с такой аккуратностью и любовью, что и через несколько лет я их вспомнил, разговорившись с Егором Даниловичем по телефону о предстоящей выставке.

– Выставке?! – не удержалась Ангелина.

– Да, Ангел мой, я хотел, чтобы твои работы увидели не только я и мои друзья. Поэтому и пригласил сегодня к нам Егора Даниловича и Шарля! – пояснил Леонид Вячеславович и подхватил под руку растерянную дочь. – Давайте пройдём дальше и посмотрим остальные работы!

Все двинулись в противоположный угол мастерской. Но Ангелина продолжала стоять на месте, пока Шарль не взял её за локоть.

– Его зовут Альберт Рабле. Он успешный музыкант, ездит по миру с концертами. И, скажу вам по секрету, Ангела, подарившего ему картину, забыть ему так и не удалось!

Ангелина больше ничего не слышала. Она послушно шла за группой людей, рассматривавших её работы. Но перед глазами у неё мелькали картинки из прошлого, в ушах звенела скрипка, а с языка слетело еле слышно:

– Альберт!

Она бросилась к веранде и распахнула настежь двери. Комнату вмиг наполнил морозный воздух. Мысли в её голове понемногу выстраивались в стройный порядок, а первый снег, внезапно начавшийся, стал на следующее утро ещё одним шедевром в её коллекции картин для первой выставки. Той же зимой были разосланы десятки приглашений на самую первую выставку работ Ангелины Машковой…

…Звуки музыки вновь вернули задумавшуюся девушку в мир, где теперь она всё чаще оставалась одна. Зябкая дрожь заставила Ангелину встать с диванчика и подойти к лучу света, который падал из единственного окна, вмонтированного в крышу галереи. Она высоко запрокинула голову и, стирая слезинку, широко улыбнулась. Ей снова захотелось испытать это чувство страсти – такое пленяющее, такое обжигающее и такое волнующее.

Сейчас, накануне новой выставки, девушка всё же надеялась, что Альберт приедет её поддержать. Ей снова хотелось верить, что всё будет, как семь лет назад, когда они увидели друг друга во второй раз. Упираясь затылком в стену рядом с портретом Альберта, Ангелина снова погрузилась в воспоминания…

Приглашений на первую в её жизни выставку не осталось, и Ангелина поспешила домой. По дороге, остановив машину, она заскочила в киоск, чтобы купить свежую газету. Узнавать как можно скорее горячие новости – ещё одна привычка, которую она переняла от отца. Поэтому её не пугал мороз и начинавшийся снег.

– Ты снова покупаешь эти жёлтые газеты? Поедем, малышка! К ужину не поспеем, – сказала мать. – А мне ещё столько звонков нужно сделать! – Азалия Марковна стояла, облокотившись на машину, и смотрелась в зеркальце пудреницы. На её молодом лице, казалось, не было ни одной морщинки, а обтягивающее вечернее платье, поверх которого была наброшена длинная чёрная шуба, подчёркивало все достоинства роскошного тела. Волосы белыми локонами спадали на грудь, а изящные красные туфли гармонировали с блестящим клатчем.