Виктория Рожкова - Сестра

Катя еще не успела поработать с рукописью Ленского (в миру Писько), как у нее разболелась голова. Как править текст «уже не мальчика, но еще не мужа», чтобы он был рад, женщина не понимала. Видимо, после редактора Писько с трудом понимал смысл написанного, и вся его концепция рушилась. «Цитрамон»? «Миг»? Выстрел в голову?

Когда-то Катя любила свою работу, по крайней мере, она не вызывала такого отторжения. Писатели были интеллигентные, нищие, благодарные. Объем работы тоже радовал и давал возможность творить. Сегодня писателем может стать каждый – были бы деньги. Ленский-Писько из таких. А еще он не интеллигентный и не благодарный. Работать с его рукописью было муторно и неинтересно. Все бы можно было стерпеть, подстраиваясь под графики и дедлайны. Но если великий Ленский-Писько жалуется на редактора, который слишком хорошо (задействуя все свои ресурсы) выполняет работу… Что тут можно сказать? Здоровья вам, Игорь Кириллович. И собственного издательства – от всей души!!!

Пытаясь сохранить смысл романа, написанного в стиле «У нас Пушок. Наш Пушок мал», Катя пришла домой обессиленная. Томас, как всегда, встречал хозяйку, как будто она вернулась из кругосветного путешествия. Хорошо ему – он не работает редактором. «У нас Томик. Наш Томик мал» – тьфу ты, господи! Гулять! Скорее на воздух, пускай ножки учатся шагать, кровообращение налаживается, а Томик помечтает, что если бы он был бездомной собакой, то смог бы гулять сколько влезет. И все бы его кормили за милую мордаху, а на ночь запускали бы в подъезд на подстилку из старой норки.

Два часа спустя, поджав ноги в старом кресле, Катя набрала номер своей лучшей подруги Жанны. С Жанкой они дружат с седьмого класса. Вместе делали домашку, вместе пробовали родительское вино (если отлить немного вина из бутылки и долить воды – никто ничего не заметит). Вместе прогуливали (Катя всегда умела найти нужные слова, если Жанна долго решалась). Вместе мечтали, влюблялись, поддерживали друг друга, обижались друг на друга. Короче, все, как у людей. Однажды поругались на долгих три месяца, во время которых Жанна успела встретить любовь всей своей жизни и собраться замуж. В принципе, приглашение на свадьбу и помирило подруг. А еще Катя была крёстной двух дочек Жанны. Одно омрачало дружбу – расстояние. Катя вышла замуж за москвича и уехала из Самары. А вот Жанка осталась в Самаре. Но прогресс помог подругам не потерять связь.

– Жан, я хочу тебе пожаловаться на издательство, – начала Катя.

– Давай. Опять ты на передовой по работе с гениями?

– Это точно… – Катя открыла рот, чтобы как следует прополоскать Ленского-Писько, но неожиданно услышала на заднем фоне звонкий голосок шестилетней дочки Жанны.

Катя слушала девочку, Жанна, по-видимому, тоже.

– Боже мой, ну что за прелестный ребенок! – не удержалась Катя. – Это в саду очередное выступление или вы дома между делом с осенью прощаетесь?

– В саду, конечно, – хмыкнула Жанна. – Для домашних выступлений мы еще в здравом уме. Ты не представляешь – три раза Эльке прочитала стих, и она выучила. Не, ну что за дети пошли? Все запоминают! Я тоже так хочу, чтобы меня шеф вызвал, задачи продиктовал, а я все запомнила. Села годовой отчет делать и как стишок – ррраз!

Они еще немного поболтали – жаловаться Кате расхотелось. Какой в этом смысл? Вон у подруги младшей дочке Эле шесть лет, старшая в этом году школу оканчивает. И проблем тоже полно – от найма репетиторов для старшей до сдачи денег на выпускной (обеим, кстати). С младшей тоже нужно заниматься – одна со школой попрощается, вторая поздоровается. Всем уделяй внимание, занимайся, помогай, развивай. Катя налила горячий чай на кухне и представила, если бы у нее были дети. Почему-то выглядело это не проблемно, и репетиторов она бы искала хороших. Чтобы ее ребенок поступил туда, куда хотел. Честно-пречестно – они бы заранее обсуждали профессию, думали бы не только о заработке, но и о душе, и о радости, которую эта профессия может принести. И стихи она бы с младшим ребенком тоже обязательно бы учила. Выбирали бы самое трогательное, самое лучшее. И в голову Кате забрело стихотворение Эммы Мошковской, которое она помнила наизусть.

Вдруг в дверь позвонили, и Катя от неожиданности пролила чай.

Катя готова была увидеть соседку Таисию Николаевну, сантехника Львовича (ничего, что почти восемь вечера?), цыган, в конце концов. Но на пороге стояла родная сестра Ира. И, судя по объемной сумке, она явно приехала из Самары не чаю попить.

– Проходи… – растерянно пробормотала Катя.

Радости не было – только смятение. Во-первых, сестра никогда к ней раньше не приезжала. Во-вторых, рядом с сестрой нет ее двухлетнего сына (дети в этом возрасте должны явно находиться рядом с родителями). В-третьих… что-то случилось?

– Ир, что-то случилось?!

– Ой, нет, все в порядке. Ты прости ради бога, что я словно снег на голову. Все так быстро произошло…

– Что произошло? – Катя по-прежнему была не очень гостеприимна, и слова сестры о том, что все в порядке, не очень вязались с ее появлением.

– Можно я разденусь и все объясню на кухне? Вадим дома?

– Вадим на работе.

Катя молча подвинула в сторону Ирины тапочки и ушла разогревать чайник. Ну все. Ира ушла от мужа, он забрал у нее ребенка, мать лежит при смерти. Именно об этом сестра сейчас и объявит за кухонным столом.

– Меня срочно отправили на курсы повышения квалификации. В Москве, – сказала сестра.

– Какие курсы? Почему в Москве? А онлайн??? Сейчас все можно делать онлайн! – Катя о вежливости особенно не беспокоилась – да и сестре не привыкать.

– Курсы по семейной терапии. Новое направление в моей практике – преподают только очно. Центр заинтересован, чтобы я окончила эти курсы. Поэтому я здесь. Кать, ты прости, что не предупредила. Не спросила разрешения, в конце концов. Но пришлось все делать очень быстро.

– Странно у вас там, конечно. Ну, а жить ты где будешь?

Ирина молча разглядывала стол.

– Похоже, у меня. Ладно. Мы с Вадимом в спальне, тебе гостиная. Сколько продлятся твои курсы?

Ирина продолжала рассматривать чашку.

– У меня складывается такое ощущение, что не три дня. Именно поэтому ты приехала без предупреждения, да?

– Да, – отозвалась сестра.

– Ну, и?..

Конечно, они виделись каждый год, когда Катя приезжала к матери. Встречи эти носили номинальный характер: «Привет-привет! Как дела? Пока!» Кате было неинтересно слушать о достижениях сестры – отучилась в универе, работает психологом в каком-то центре, вышла замуж, родила (родила!). Мама говорила, что, вроде, в сад отдали племянника. Или собираются только отдать. Кате всегда казалось, что с того момента, как Ира появилась на свет, ее, Кати, стало в два раза меньше. Раньше ее мнением интересовались, с ней что-то обсуждали. А тут она даже не успела спросить у мамы, когда начнутся месячные (девчонки в классе шушукались, информация разнилась). Мама родила Ирку и полностью ушла в новый мир. Катя сначала стучалась, прикладывала руки к стеклу и пыталась докричаться. Мама замечала старшую дочь тогда, когда нужно было постирать пеленки. Или приготовить молочную смесь и (парампампам!) …посидеть с ненаглядной младшей сестрой. В двенадцать лет, знаете ли, самое чудесное времяпрепровождение. Катя пыталась стать более заметной (начала плохо учиться – классная пыталась вызвать мать в школу). Начала задерживаться с уроков домой, но получала не волнение за себя, а упреки, что с Ирой не погуляла (пока было светло). Ирка сестре нравилась – смешная девчонка. Однажды она стащила у мамы тени и принесла в детсад. Прятала палетку в кармашке платья и никому не показывала. А во время тихого часа пробралась в туалет и стала краситься. Размазала, значит, голубые тени по всему лицу (хорошим таким слоем, чтобы быть красивой наверняка) и отправилась спать. Воспитательницы так хохотали, что даже не хотели Иринку умывать. И звали ее с тех пор Фантомасом.