Анна Мозжечкова - Девочка из Освенцима в палате №4

У всех разное проявление любви, и я думаю, что его виды не требуют перечислений. Моя же любовь вышла на новый уровень, уровень искусства. Для меня любовь стала стимулом к творению. Я начала писать стихи. Такого одухотворения я не чувствовала давно. Ты держишь ручку, проводишь ею по бумаге, оставляя какие-то каракули, а на твоей ладони остаются синие следы…

Иногда мне казалось, что после фортепиано моим другом стала бумага. Это может казаться глупо, но с ними я могла уединиться, рассказать им все, и они не осудят меня, не скажут, что я сделала что-то не так. Атмосфера была идеальная. Но я тогда не подозревала, что погружаюсь в черную дыру одиночества, которая медленно поглощала меня…

Постепенно я привыкла к тому, что у меня не было того, с кем можно поговорить. Шел день за днем, я готовилась к экзаменам, а «случайное» попадание мяча в голову для меня уже не было новостью. Мне казалось, что заводить друзей уже поздно, поэтому устремила свои мысли в будущее. Не понимая настоящее, жалея о прошлом, я шла в будущее, которое не казалось туманным и непроглядным. Может, в нем было что-то манящее, тянущее меня из реальности настоящей в будущее придуманное? Мои желания все меньше походили на реальность, расстояние между мной и миром становилось все больше и больше, и мне сделалось не по себе. Я стала побаиваться людей и шарахаться при виде парней. Подумываю об асексуальности и отсутствии отношений.

После операции моя жизнь изменилась. Нет, именно она не повлияла на мою психику, она повлияла на мой вес, но не будем об этом.

Если говорить о том, как я воспринимала мир, то с появлением чувства, что никому не нужна, у меня появилось другое ощущение. Ощущение того, что мир вижу по-другому, не так, как раньше. Теперь я видела его серым, тусклым, туманным, как в ужасную дождливую погоду осенним утром. Каждый день просыпалась с мыслью, что день не будет ничем отличаться от предыдущего. Каждая мимо проезжающая машина казалась мне черной или серой; люди ходили все в черном, а небо будто покрылось смогом. Только здания оставались в своем привычном блеклом желтом цвете.

Я начала видеть иначе не только мир, но и себя. Подойдя к зеркалу, я заметила странное существо. Волосы тонкие, светлые, тусклые, в них не было той изюминки, которую раньше отмечали мои знакомые. У меня не было груди, живот выпирал, а ноги казались тяжелыми. Шея была длинной и тонкой, точно лебединой. Организм был настолько высушенный и худой, что без труда можно было посчитать ребра и наблюдать выпирающие ключицы. Я посмотрела на одну руку, на другую. Они мне не понравились. Потом посмотрела на свое лицо. Оно было ужасное, противное, скорчившееся, недовольное… Щеки будто втянуты, из-за чего выступали очертания черепа, подбородок стал острым, кожа сухой и бледной. Вместо привычного лица с легким румянцем я видела лицо полумертвого человека. Под глазами виднелись сине-серые мешки. Мне ничего в себе не нравилось, но толстеть я не собиралась.

С каждым днем ходить становилось все тяжелее и тяжелее. Я еле вставала на свои «палки» и старалась идти на работу на третий этаж. Дойдя до аудитории, валилась на стул и просто сидела. Я уже жутко устала, хотя было всего 12 часов дня. Мне хотелось есть и пить, но я сдерживалась. Съела пару ложек гречки и мяса, выпила половину высококалорийного напитка и затем, устроившись поудобнее, уснула за столом, пока было время передохнуть. К концу рабочего дня я еле двигалась, а после работы у меня была учеба. Оклемавшись, взяла вещи и медленно поплелась в сторону дома. На учебе я не могла нормально мыслить. Хотя и отвечала хорошо, мой мозг находился где-то на другой планете.

Со следующей недели после операции мама вызывала мне такси. Тогда я испытывала сильное чувство вины. Не хотела, чтобы мама тратила деньги на меня только потому, что мне не очень хорошо. Одновременно у меня было такое ощущение, что я угасаю. Каждый раз, заходя на кафедру, смотрелась в зеркало, будто надеясь, что однажды буду выглядеть лучше. Но каждый раз видела перед собой бледное обессиленное тело, которое страдальческим взглядом смотрело на меня. Мне не нравилась жизнь. Мне не нравилось положение, в котором я находилась. Мне не нравился тот факт, что нужно набирать вес, что я мерзну, что мне тяжело есть. Я чувствовала, что сейчас у меня черная полоса.

С каждым днем мое состояние ухудшалось. Отражение казалось все более и более противным. Я ассоциировала себя с персонажем, которого боялась какое-то время, а именно – с актрисой Фучи из манги Дзюндзи Ито. Она тоже была блондинкой, худой, бледной и жуткой. От нее веяло холодом, и при виде нее шли мурашки по телу.

Такое же ощущение у меня было при виде себя. В то же время мой мозг и тело действовали не так, как нужно было бы. Я чувствовала эйфорию от того, какой являюсь. Мне нравилось мое худое тело, а факт того, что я не могла почти двигаться, меня не сильно волновал. «Я добилась того, чего хотела. Старания были не напрасны». На следующий день я специально оделась красиво, чтобы привлечь внимание прохожих. Но нет. Почему-то они окидывали меня презрительным взглядом и смотрели на меня как на больную. Я была в недоумении. «Почему они на меня так смотрят? Сейчас же всем нравятся худые. Или я недостаточно худа?» Эти мысли крутились в моей голове, и мне пришла ужасная идея.

«Я устала худеть. Что я вообще делаю в этом мире? Кто я? Заслуживаю ли я жить в мире? Не заслуживаю. Я никому не нужна. Так зачем вообще жить и тратить кислород? Зачем занимать место в транспорте, на которое может сесть кто-то другой, кто-то, кто может сделать что-то полезное? Суицид – это выход».

Прокручивая эти мысли в голове, я возвращалась домой. Бросалась под машины, намеренно проходя на красный свет, провоцируя злость и недоумение у водителей. Это вызывало у меня мимолетную радость. Вот это тот экстрим, о котором говорят по телевизору? Я начала нервно смеяться. Этот смех походил на гогот сумасшедшего.

Приходя домой, я обретала одно и то же лицо. Грустное, унылое, депрессивное, незаинтересованное. Однажды сидя на кухне, я попивала чай и смотрела очередную скучную программу по телевизору. Тут входит бабушка и произносит слова, от которых у меня дергалось все тело, а организм хотел издать злобный крик.