Евгений Рычков - Ангелы не курят. Откровения начинающего грешника

По дороге я рассказал Евгению историю обители, в меру сил объяснил смысл монашества и особенности жизни здесь. К моему сожалению, оказалось, что уровень его православных знаний оставляет желать лучшего. Он не знал наизусть даже основных молитв. Мы по частям разобрали значение каждого члена «Отче наш». В качестве первого задания я определил ему за время поездки зазубрить молитву Господню. Вечером перед сном повторили еще раз. Он лежал, уткнувшись в книгу, но наука не шла. Женя при проверке сбивался, то и дело забывал текст. Я уже начал злиться.

– Ну, как так! Элементарная же вещь, в школе вам стихотворения, наверняка, длиннее задают учить, и ничего. А тут все намного проще, а результата нет, – возмущался я на крестника.

Не исключено, что с его стороны это была такая форма протеста. Как преодолеть психологический барьер подростка, я не знал. Женька открыто со мной не спорил. Возможно, не хотел связываться и, может быть, побаивался авторитета взрослого человека. Но очевидно саботировал науку.

Думаю, в качестве вызова он, как на грех, перед самой поездкой еще сделал себе дурацкую прическу. Выбрил на голове панковский ирокез. Я, как увидел, аж обомлел. Ну, елки-палки! Едем в святое место, а у него на голове черт те что. А он, как нарочно, куда ни зайдет, шапку сразу снимает, чтобы все видели. Но, слава Богу, в монастыре никто виду не подавал. Никто, кроме отца Павла.

– Ух ты, панки к нам приехали! – возопил инок, как только увидел моего крестника без головного убора. – Что слушаешь, какие группы нынче в моде? – Женька ответил что-то смущенно, а инок не унимался. – Рок – это сила! Мы вот «Арию» в свое время слушали и так же подстригались. – И тут отец Павел рэпчиком начал читать по памяти:

– Пока не поздно, спасайте мир,

Нельзя нам больше терпеть,

Когда мы вместе, то берегись,

Любому чудищу смерть.

Все, во что ты навеки влюблен,

Уничтожит разом

Тысячеглавый убийца-дракон,

Должен быть повержен он.

Сильнее всяких войн

Воля и разум, воля и разум.

Воля и разум, воля и разум.

Смотрю, Женька мой расплылся в улыбке, руками ритм отбивает, пританцовывает. У меня нижняя челюсть отвисла. Отец Павел приобнял пацана, и они запели из «Алисы», кажется, «Небо славян». Женька достал наушники, включил что-то в своем телефоне. Один динамик вставил себе в ухо, другой отдал монаху, и оба вместе ритмично замотали головами. Оставшиеся несколько дней они были не разлей вода. Женька совершенно перестал бояться монастыря и церквей, его недоверие и протест улетучились. На службах они перемигивались с отцом Павлом, и крестник мой выучил не только «Отче наш», но и «Символ Веры».

Уже когда прощались, я в присутствии Женьки поблагодарил отца Павла за внимание к подростку, нарочито подивился его знаниям молодежной субкультуры. Откровенно признался, что никак не ожидал от монашествующего ничего подобного.

– А что тут такого, – ответил он. – Как сказано в сто пятидесятом псалме, «Хвалите Бога во святых Его, хвалите Его во утвержении силы Его. Хвалите Его во гласе трубнем, хвалите Его во псалтири и гуслех. Хвалите Его в тимпане и лице, хвалите Его во струнах и органе. Хвалите Его в кимвалех доброгласных, хвалите Его в кимвалех восклицания. Всякое дыхание да хвалит Господа». А гитара рок-музыканта разве не струны? Все хорошо, что звучит во славу Божию!

Мы обнялись на прощание и сфотографировались. Я обратил внимание, что в тот же вечер на своей страничке в социальной сети Женька опубликовал этот снимок, где он, долговязый школьник с ирокезом на голове, стоит в обнимку с невысокого роста бородатым монахом. А к фотографии прикреплена композиция «Воля и разум» группы «Ария».

Моя бабушка по отцовской линии Раиса Васильевна была человеком необразованным. Три класса сельской школы, суровый крестьянский быт, раскулачивание, ссылка да восемь детей – вот ее университеты. Она родилась в 1909 году в глухой вятской деревне на границе с Коми. Ее отец, мой прадед Василий Андреевич имел крепкое хозяйство. Кроме прочего, наладил дегтярное производство. Деготь в те времена был в цене, поскольку имел широкое применение. Им смазывали колеса, пропитывали деревянные изделия, сбруи, обувь. Не думаю, что у прадеда было производство в промышленных объемах. Так, кустарщина, скорее всего. Но деготь позволял зарабатывать копеечку, а не просто жить натуральным крестьянским хозяйством.

По бабушкиным рассказам, это был очень тяжелый труд. Нужно заготавливать дрова, обдирать бересту, затем каким-то до сих пор не ведомым для меня образом получать варкой конечный продукт. Во время этого технологического процесса, если верить преданиям, от котлов не отходили даже по нужде. Ели и спали тоже прямо тут. Деготь мои предки варили в деревне, а продавали в уездном городе Слободском, что, приблизительно, в ста километрах от их починка. Бочки грузили на телегу и ехали на ярмарку.

Торговля занимала несколько дней, а то и больше недели. Василий Андреевич старался всегда брать с собой маленькую Раю. Вдвоем сподручнее. Торговали, в основном, летом, поэтому в городе ночевали прямо на телеге. Днем торгуют, ночью товар стерегут. Была у Раисы и одна специальная секретная миссия. В этой экспедиции она еще выполняла функции инкассатора. Когда выручка от реализации набирала достаточный объем, отец отправлял ребенка обратно в деревню с наличностью. Как говорится, от греха подальше. Согласитесь, рискованное предприятие. Лично я бы своего ребенка на такое дело не поставил. Но в этом, видимо, и состоял предприимчивый крестьянский расчет. Кто подумает, что маленькая девочка несет с собой узелок наличности.

Глаза Раисы в городе горели от удивления, а голова крутилась во все стороны. Еще бы, это вам не деревня! Люди в чудных одеждах, экипажи, а не телеги, большие каменные дома, а не избы. Ярмарка на городской площади – вообще отдельный праздник: толчея, торговля, товары всяческие, забавы. Дети, они во все времена одинаковые. Бывало, отец с выручки баловал дочку. Наряд какой-нибудь покупал или вкуснятину. Вот здесь особенно не обольщайтесь и отключите банальную гастрономическую фантазию современного человека. Лично я немало удивился, когда в моем детстве услышал от бабушки рассказ о том, как отец купил на ярмарке не виданное доселе угощение – большие красные плоды с тонкой кожицей. Не сладкие, но водянистые. Откусываешь его, сок брызжет, а внутри косточки мелкие, белые и мягкие. Догадались? Конечно, помидор. Оказывается, в наших северных широтах в начале прошлого века томаты не выращивали.