Анна Мурадова - Земноводное в кармане, или Сумасбродные похождения Лилит Ханум, женщины, любящей приключения и не признающей ограничений, да не станет она образцом для подражания

На этом семейная легенда кончалась, и начинались факты, подтверждаемые документами. Однако неясным осталось одно: все ли золото, все ли драгоценные камни были вложены в предпринимательство, или сохранился какой-то запас на очередной черный день? И если да, спрашивали себя потомки, то где же спрятаны сокровища? Банкам и ценным бумагам прадедушка не очень-то доверял, как и многие люди его поколения. Кто-то из его детей пустил слух, что сокровища сложены в сундук и закопаны в землю, но где находится клад – никто не знает. Никакой карты наподобие тех, которые рисуют пираты из приключенческих романов, в семейных архивах не было. В Шахине подрастало уже пятое поколение потомков персидских беженцев, но еще никому из обширной семьи не удалось обнаружить сокровище предков.

Надо сказать, что и Лилит Ханум была бы не прочь найти клад, но жила первое время далековато. Переехав в Шахину, за разными повседневными заботами она позабыла всю эту историю и вспомнила о ней только тогда, когда стало понятно, что на отделку нового дома денег катастрофически не хватает. То есть поначалу-то их хватало, а потом они как-то кончились. Вот тут сокровище и пришлось бы очень кстати, только непонятно было, где и как его искать. Версии родственников расходились во всем, кроме одного: среди предметов, вывезенных из Урмии, имелось нечто очень и очень ценное, настолько ценное, что сам предмет никто не называл вслух. Но раз уж найти клад не светит, Лилит Ханум вздохнула и принялась за работу, откладывая часть денег на новую стадию отделки дома.

Однако вернемся к семейной истории. В Шахине, как и в любой уважающей себя столице, были этнические кварталы. Был большой армянский район, был азербайджанский, несколько еврейских улиц – и так далее. Ассирийцы же селились на высокой горе, откуда было видно как на ладони всю Шахину. Вот уже более ста лет строили они там свои дома и разводили сады, сохраняя тот же самый уклад, что привычен был им в Персии и Турции. Лабиринт извилистых улиц, резко взбегающих по крутому горному склону, приводил к старому кладбищу, где покоились предки Лилит, в том числе и давший ей имя чудаковатый дед. По стечению абсолютно неправдоподобных обстоятельств именно на той самой улице, что кончалась тупиком и упиралась в ту часть кладбища, где находились эти самые могилы, Лилит и купила дом с садом и виноградом, примерную копию того, что был у ее предков в Персии. Причем купила она этот дом у соплеменников тех самых бандитов, что прогнали ее прадеда и прабабку из Ирана, а спустя несколько десятилетий и сами перебрались в Кярманистан. Возможно, их, в свою очередь, выгнал из Персии кто-то еще. Говорят, такие совпадения бывают только в плохих романах, но я не считаю себя хорошим писателем и искренне надеюсь на снисхождение читателя. Впрочем, рассказ о встрече потомка гонимых с потомками гонителей и покупке дома заслуживает отдельной главы.

О доме она мечтала с детства. Она слушала рассказы о сказочной стране под названием Урмия, где долгое лето и мягкая зима, где весной с гор сбегают бурные потоки, а равнины покрываются ковром из цветов. Рассказы о том, что у полулегендарного прадедушки были дом, сад и виноград, звучали нечасто (в советское время все эти иранские истории предпочитали не вспоминать), но умудрились-таки запасть в душу маленькой Лилит. У нее было четкое ощущение того, что вот это все и есть нормальная жизнь. А квартира в хрущевке, где человек высокого роста может достать рукой до потолка, – это ненормально. Отсутствие солнца по нескольку дней, а то и недель – тоже ненормально. Мороз и солнце – еще куда ни шло, даже если за окном минус сорок, но дождь и слякоть – вот за это дурацкому аисту, который ошибся с доставкой, надо бы завязать его длинную шею морским узлом. И этому аисту очень повезло, что он всего лишь фигура речи.

В общем, с самого начала было понятно: это ненормальная жизнь и ненормальные условия. Люди вокруг тоже были какие-то странные. У них были белые лица, а у всех детей – странные волосы желтого и льняного цвета. Лилит это очень пугало. В зеркале она видела лицо нормального коричневого цвета, который окружающие почему-то называли смуглым. Точно такие же нормального цвета лица и черные волосы были у кярманских кузенов, приезжавших в Москву погостить. Но в Москве в те времена такая нормальность была большой редкостью.

Самый настоящий экзистенциальный ужас маленькая Лилит испытала в первый день пребывания в детском саду, когда на нее понеслась орава детей с белыми лицами, светлыми глазами и белыми-желтыми волосами. Столько бесцветных существ сразу она до того никогда не видела и объяснения этому явлению долго найти не могла.

Ее спасением всегда были книги. И вот однажды в детсадовской библиотечке ей попалась в руки гениальная книга, которая все расставила по своим местам. Называлась она «Петух и Краски», а автор ее, Владимир Сутеев, по всей видимости, проник в тайны бытия и решил поделиться с юными читателями сокровенным знанием. Начиналась сия мудрая притча так:

«Нарисовал Вова Петуха, а раскрасить-то его и забыл. Пошел петух гулять.

– Что ты ходишь такой нераскрашенный? – удивилась Собака…»

Прочтя сии мудрые строки, пятилетняя Лилит воскликнула: «О!», ибо прибавить к этому было нечего. Творец создал целые народы, а раскрасить-то их и забыл! Хорошо еще, на Лилит краски хватило. А русские так и ходят нераскрашенные. И переживают, небось. Петуха в конце сказки все же раскрасили, что настроило маленькую Лилит на оптимистичный лад. Но белые люди у нее на протяжении всей жизни вызывали смесь недоверия с жалостью.

Яркому человеку приходилось жить в тусклом нераскрашенном мире. Однако существовала лазейка в другой мир, наполненный сочными красками, запахом пряностей, пестрыми коврами и расписными кувшинами, ароматным вином и кисло-сладкими фруктами. Лазейка находилась в аэропорту Внуково, откуда можно было улететь в столицу Кярманской ССР. Это был тот самый запасной аэродром, которым Лилит Ханум и воспользовалась через много лет, когда стало понятно, что ее материнская задача выполнена.

Дочь Лилит Ханум была совершенно обыкновенной хорошей девочкой с совершенно обыкновенным именем Людмила. Милочка была умной, красивой и практичной. Но, несмотря на то, что эта юная особа заслуживает всяческих похвал, и только их, у нее приключилась такая гадость, как подростковый возраст. Пережить этот возраст и не прибить ребенка – вот нелегкая задача, которую каждое поколение родителей решает с переменным успехом и периодическими фиаско. Лилит Ханум в минуты гнева говорила себе успокоения ради, что довольно глупо носить ребенка девять месяцев, рожать несколько долгих часов, кормить грудью целый год и растить еще много лет, чтобы вот так просто взять и прибить под горячую руку. Тем более что прибить хочется именно за те недостатки, которые дочка от нее, от матери, и унаследовала. Это все равно что за свою кривую рожу разбить зеркало.