Наталья Плотникова - Алмазная вышивка

В двадцать лет Таня тайком от мамы снова начала посещать психотерапевта. Её синдром не давал о себе знать. В институте Таня общалась со многими людьми, она, конечно, понимала, что не все успешные люди такие, какими описывала их мать, но непроизвольно старалась держать подальше от местной «золотой молодёжи». Но один из её ярких представителей – Андрей Дёмин – сын владельца сети туристических компаний и гостиниц, обучавшийся на параллельном курсе, – буквально преследовал Таню своим навязчивым вниманием. Когда в очередной раз он получил отказ, то решил, что лучший способ отомстить неприступной «голодранке» – это высмеивать её прилюдно. И тогда Тане снова стало казаться, что мама была не так уж и не права в отношении богатых людей.

Таня устроилась на работу, по вечерам помогала в цветочном магазине, на сеансы с врачом времени не оставалось, и Таня решила дальше жить своим умом. Шли годы, болезнь не возвращалась, но комплексы, взращённые матерью, не оставляли Таню.

Ольга знала, что у Тани тяжёлые отношения с матерью, после поездок к ней Таня часто была молчаливой и недовольной собой. Подруга считала, что мама подавляет Таню, не давая той повзрослеть. Подробности Таня замалчивала, ведь тогда пришлось бы говорить о болезни. Мама и правда даже сейчас считала, что Таню нужно воспитывать. Мама Тани даже хотела переехать к ней: «Будем жить вдвоём, зато квартира своя, а то ты с института по съёмным мыкаешься, продам нашу, к тебе в город перееду.»

Но тут Таня, впервые в жизни, закатила маме настоящую истерику, заявив, что в её возрасте с матерью уже жить стыдно, она будет жить одна и точка. Таня уже полгода жила в своей квартире, часть денег она накопила, а частично – взяла ипотеку, но матери она почему-то предпочла этого не говорить. Она врала ей, как и врала о том, что в магазине «хэнд-мейда» она всего лишь наёмный работник. «И стоило ради этого институт заканчивать?»

Однажды Таня пыталась поговорить с мамой о психологе, но нарвалась на такой скандал, что к этой теме, опасаясь за своё здоровье и матери, больше не возвращалась. Если маме хотелось жить в ненависти, то это её дело, она человек взрослый. Сама Таня просто решила для себя держаться от «богатых и знаменитых» подальше, а психотерапевта больше не посещать. К тому же представителей «непростых» людей в её окружении не наблюдалось. Вот только теперь появился Алексей Владимирович.

«А ведь Ольга права,» – внезапно подумала Таня. – «Я успешная. Не богатая, конечно. Но ведь и этот владелец пиццерии… он, как я. Или я, как он. У нас просто своё любимое дело. Почему я на него взъелась? Ругаю маму, а сама продолжаю думать, как она.» Таня снова рассердилась на себя, и решила непременно позвонить этому парню. Да и у Алексея Владимировича стоило бы попросить прощения.

Макс обрадовался, увидев Таню в магазине.

– Татьяна Александровна! – весело сказал он. – А можно я буду называть вас Таней? Мы же почти ровесники.

Таня усмехнулась:

– До ровесников нам далеко. И нет, нельзя, давай всё-таки соблюдать субординацию.

– От латинского «Subordinatio» – подчинение, – всё также весело сказал Макс. – Я как лучше хотел. Вы же нестарая.

Таня захохотала:

– Спасибо, ты меня порадовал, а то я уж извелась вся. Возраст означает всего лишь число лет, прожитых тобой на этой земле. Не думаю, что я стану переживать о нём и в сорок, и в шестьдесят четыре. Каждое лето я буду арендовывать дачу на острове Уайт…

– О, вы знаете «Битлз».

– Странно, то ты их знаешь, – хмыкнула Таня. – А тебе легко попросить прощения?

– Ну если я виноват, то почему бы и нет? – удивился Макс. – Вы кого-то обидели? Вы можете кого-то обидеть?

– Не твоё дело, – покачала головой Таня.

– Вообще-то, вы сами спросили, Татьяна Александровна, – возмутился парень. – Не хотите рассказывать, я настаивать не буду.

– Вот и молодец! – заключила Таня.

– А потом, когда попросите, скажете, приняли ли ваше прощение? – улыбнулся Макс.

– Любопытство – страшный грех.

– Правда? – удивился Макс. – Не знал. А почему?

– Хотя бы потому что, например, любопытство Евы стало причиной изгнания человечества из Рая, – поучительно сказала Таня. – Но мой магазин не то место, где нужно обсуждать такие вещи.

– А где нужно? – поинтересовался Макс. – В Государственной Думе? На кухне после празднования Нового года?

Таня только покачала головой, этого парня ей не переговорить, но он и в самом деле поднимает ей настроение.

Таня набралась храбрости. Набиралась она её, правда, три дня. В общем, она позвонила парню из пиццерии по сохранившемуся в её телефоне номеру.

– Да? – весело спросил абонент на том конце.

Непонятно почему Таню это рассердило. Но она одёрнула себя: если она в эти дни старательно рефлексировала, это не значит, что все остальные должны заниматься тем же.

– Это Татьяна. Та девушка из пиццерии.

– А потом из гостиницы и больницы, – хмыкнул хозяин кафе. – «Ужель та самая Татьяна!»

Цитирование классики напомнило Тане об Алексее Владимировиче. Вся решимость куда-то пропала, но класть трубку ей показалось идиотским поступком, поэтому она продолжила:

– Ужель. Я хотела попросить прощения, выразить вам свою признательность и, в конце концов, узнать ваше имя.

Таня даже представила себе, как парень улыбнулся от её слов.

Но он не улыбнулся, потому что его голос, ответивший ей, был задумчив и серьёзен:

– Не скажу, что не ожидал… но… облили вы меня коктейлем очно, нагрубили в больнице опять же лично… а прощения просите по телефону. Так дела не делаются. Приезжайте, поговорим.

Таня молчала. Ей казалось, что её обидели только что. Но она не чувствовала обиды, она чувствовала стеснение. И она призналась себе: ей хотелось его увидеть.

– Но как вас зовут-то хотя бы скажете?

– Фёдор. Просто Федя нельзя, извините.

– Я и не планировала вас так называть. А вы что стесняетесь своего имени? – заинтересовалась Таня.

– Нет, я не стесняюсь. Просто люди теряются отчего-то, когда его слышат. Как вы думаете, отчего?

Таня тоже растерялась. Как и те самые люди, которых он упомянул.

– А я думаю, что им неудобно меня называть Федя. Федя звучит как-то по-детски. Мальчик может быть Федей, а мужчина нет. С Вовой, кстати, та же история.

– А как вас друзья называют? – спросила Таня.

– А давайте оставим это для личной встречи. Нам ведь надо будет о чём-то разговаривать! – радостно заключил Фёдор.

Таня кивнула, как будто он мог её видеть.

Но он понял ответ:

– А приезжайте завтра в пиццу. Скажем в час подойдёт? Угощу вас коктейлем, кстати, вы были правы. Аппарат сломался, и коктейль в тот день был не самым лучшим. Когда вы нажаловались – я специально проверил. Так что я вам в некоторой степени даже признателен.