Алла Кожевникова - Что такое любовь?

Я очень любила свою бабушку Риту, маму отца. С нею, как с близкой подругой, можно было поговорить обо всём. И на любые вопросы у неё всегда имелся понятный для детского ума ответ. А однажды состоялся такой разговор. Ходила бабушка в огород, выкапывала картофель, очень устала. Пришла, села на диван, обняла меня крепко и пожаловалась: – Устала очень, наверное, помру скоро…

– Ба, когда ты умрёшь и тебя похоронят, ты сможешь прийти ко мне и рассказать, как там тебе живётся? Я бы хотела к тебе в гости…

– Всему своё время, внученька. Вот исполнится тебе 20 лет, я и приду, расскажу всё о себе.

– Обещаешь? Дай честное-пречестное слово!

– Даю тебе честное-пречестное слово, что не обману…

– Ты дала слово, не обманывай!

– Ну что ты, внученька, ты же у меня самая любимая, как я тебя могу обманывать?

В ту пору мне было около пяти лет, а бабушке исполнилось 80.

Время быстротечно. После окончания десятилетки я поступила в институт и уже имела ухажёра, хотя о замужестве ещё и не помышляла. Любимой бабушки уже давно не было на этом свете, я в то время в школе училась, когда её не стало. Помню красивый гроб, много цветов и венков, отпевание в местной церкви, поминки и самою бабушку в гробу, удивительно красивую в вечном сне, с лёгкой улыбкой на лице, её руки на груди, удерживающие маленькую иконку. На погост я не ходила, мама не разрешила, сказав, чтобы я запомнила бабушку именно такой.

О давнем разговоре я успела позабыть. Годы шли. Боль притупилась и вроде как отошла куда-то. Накануне своего двадцатилетия я согласилась стать женой своего ухажёра Игоря, но случилось то, чего я никак не ожидала. В эту ночь я долго с вечера просидела над конспектами и заснула около полуночи. Проснулась оттого, что кто-то присел на край кровати, хотя точно знала, что никто войти ко мне не мог. Испугалась сначала, но тут раздался голос бабушки, чуточку забытый, но такой родной и у меня невольно из глаз потекли слезинки.

– Ну вот, внученька, я и пришла, как обещала, не плачь, родная моя.

Я ощутила прикосновение руки к моим волосам, почувствовала бабушкины руки, её запах и поняла, что это не во сне, что всё происходит наяву. Я выбралась из-под одеяла, обняла и прижалась к старушке, как когда-то в детские годы. Раньше бабушка каждый вечер приходила ко мне, чтобы рассказать очередную сказку, поцеловать и пожелать спокойной ночи. Только в этот раз всё было немного по-другому.

– Вот и настало время, внученька, исполнить своё обещание, данное тебе. Я пришла, чтобы рассказать о себе. Живётся мне там очень хорошо. Выделили мне небольшую, но очень удобную маленькую квартирку со всеми удобствами, в ней и живу. Правда, немного темновато, у нас там электричества нет, ну да ничего, при свечах хорошо видно, этого добра хватает. Много читаю, книги всё разные, интересные, я ведь и раньше любила читать, иначе откуда бы брала всякий раз новые сказки для тебя. Взаперти меня никто не держит, хожу к подругам, дедушку своего навещаю и других людей, с кем по жизни приходилось общаться. В общем, скучать не приходится. Городок, где я теперь живу, очень красивый, много зелени, и воздух такой, что никакой еды не надо. Кругом чистота и порядок, за этим наблюдают те, кто в земной жизни насовершал много глупостей. Да, я знаю, что ты очень любишь меня и хотела бы побывать у меня в гостях, но тебе рано ещё. К нам могут приходить только те, кто выполнил своё предназначение на Земле, так что не торопись. Придёт твой час, и мы встретимся, всё впереди. И вот ещё что, Игорёк твой совсем не такой, каким кажется, прежде чем соединить свои жизни, подумай хорошенько. А лучше всего, прекрати все отношения с ним. Вскоре встретишь и своего принца. А когда придёт твоё время, я за тобой сама приду. А теперь ложись, я тебя накрою одеялом, глазки закрывай, я тебе сказку расскажу про медвежонка, а ты спи, родная моя, спокойной ночи…

Засыпая, я чувствовала бабушкину руку под своей щекой, слышала её голос, но уже не понимала, о чём она говорит…

С сестрёнкой пришли на автовокзал, ей надо ехать домой в Пермь. На остановке собрались пассажиры, стоят, молчат, или тихо переговариваются. Подошёл городской автобус. Кондуктора ещё не было, и водитель не открывал двери. К водителю кинулся один мужичок, с большим чемоданом в руках. Бегает вокруг автобуса, орёт, стучит: – Открой багажник, чемодан положить! – Водитель не выдержал натиска настырного мужика, открыл переднюю дверь: – Давай свой чемодан, поставим около кабинки, никуда не денется. – Забрал у мужика чемодан, поставил, дверь закрыл, за руль сел. В это время из здания автовокзала показалась кондуктор. Водитель завёл авто и медленно начал движение, чтобы поудобнее было людям залазить в салон. Я, возьми, и скажи: – Ну всё, чемоданчик тю-тю, уехал! – Мужик нецензурно выругался, к авто кинулся, стучит, орёт: – Стой! Куда? Отдавай чемодан! – Стоявшие на остановке, чуть было, не попадали со смеху. Мужик растерялся, некоторое время стоял, глазами хлопал, пока не дошло, что его разыграли, тоже рот раскрыл. А тут и кондуктор подошла, стала билеты проверять. Мужик ко мне повернулся, глазами зыркнул: – Не едешь? – Нет, говорю, садись скорее, а то на самом деле чемоданчик уедет… Что там в его чемоданчике было, не известно, только уж видок у мужика был довольно комичный.

Раннее утро. Я пришёл к своему прикормленному месту на пруду, пробрался на мостик, закинул удочку. Только – только рассвет начал спускаться к зеркалу воды, разгонять туман. Смотрю на еле различимый поплавок и ёжусь от прохладного ветерка. Клёва ещё нет. Не смотря на разбросанный прикорм, рыба ещё ладом не проснулась и не подошла. Хотя, вот, где-то неподалёку, в траве вышли на жор щука и лещи. Неожиданно метрах в пяти показался некий предмет, медленно, но, верно, продвигавшийся в моём направлении. Сначала показалось, что какой-то зверёк плывёт, но когда он подплыл поближе, я разглядел большого птенца вороны. Он, видимо, решил сделать облёт водоёма, но не рассчитал своих сил, приводнился, а взлететь с воды уже не смог. Так и барахтался, пытаясь добраться до берега. Я приготовил подсачек, но птенец не захотел стать рыбкой. Из последних сил он рванул к мостику, дался в руки. Я перенёс его за площадку мостика и посадил на жёрдочку трапа. Начался клёв и мне стало не до птенца, хотя, всё же изредка я поглядывал на него. Он же недвижимо сидел на жерди, распустив крылья и закрыв глаза. Около часу бедняга обсыхал и набирался сил, у него даже не было первоначально сил, чтобы съесть крошки хлеба и червячков, что я любезно предоставил ему в крышечке из-под банки. Обсохнув и склевав угощение, птенец что-то сказал на своём, птичьем, языке (наверное, поблагодарил за спасение и угощение) и медленно двинулся к берегу. Вышел на берег, ещё раз пискнул и подался в кусты…