Елена Басалаева - Сказки девяностых

– Молодец, – шепчет она мне. – Ты у меня будешь на сцене выступать.

Я тянусь к ней, прижимаюсь, мы сидим в первом ряду и смотрим остальные номера, и мама улыбается, и мне хочется, чтобы этот концерт длился вечно…

Но он, разумеется, закончился.

После него прошло ещё, наверное, несколько дней, и мама сказала:

– Почему ты почти не играешь с детьми? Всё ходишь за мной да воспитательницей. Иди к девочкам. Возьми свою куклу.

Куклу по имени Вероника мама подарила мне на пятый день рождения. Партию таких кукол выпустили в девяносто втором году, когда на всех экранах нашей страны показали мексиканский сериал «Богатые тоже плачут»: главную роль бедной девушки Марианны там сыграла актриса Вероника Кастро. Кукла была моим сокровищем. Я расчёсывала её каштановые локоны, поила чаем из своей кружки, поверяла ей все секреты и клала под подушку, когда ложилась спать.

Я взяла эту красавицу с собой и прошла весь коридор до самой дальней комнаты, где жили вместе с родителями две девочки – одна моего возраста, другая постарше. Когда я вошла в комнату, обе соседки сидели на одной кровати.

– Привет, – сказала я девочкам, не решаясь пройти дальше порога.

– Привет, – ответила старшая, одетая в ядовито-салатовые лосины и короткую чёрную майку. – Что это у тебя?

– Это Вероника, – произнесла я с гордостью.

– Покажи, – потребовала старшая девочка и жестом пригласила меня внутрь.

Я нехотя отдала им посмотреть своё сокровище, уже испытывая терзания от того, что оно находится в чужих руках. Девочки покрутили куклу и вынесли свой беспощадный вердикт:

– Это не Барби. И даже не Диана.

– Ну и что, – возразила я.

Младшая девочка Даша, с такими же густыми каштановыми волосами, как у моей красавицы, и оттого почему-то неприятная мне, вдруг спросила:

– А пузырь из жвачки ты умеешь надувать?

Я, до сих пор, кажется, вообще не пробовавшая жвачку, кивнула: дескать, что же тут уметь! Пышноволосая девочка показала язык, как-то быстро и ловко растянула на нём жевательную резинку, и надула целый пузырище.

Мне протянули пластик, я пожевала его и попыталась с такой же ловкостью растянуть языком резину, как девочка, но вместо шикарного пузыря у меня получилась всего-навсего жалкая петелька.

– Не умеешь! – обидно посмеялись надо мной девочки.

С досады мне захотелось чем-нибудь швырнуть в них, но я только сжала куклу в руке и убежала вниз, на улицу. Я ела горох в огороде, собирала берёзовые серёжки, ходила по горячим и холодным плиткам, поставленным на первом этаже профилактория, и всюду таскала за собой Веронику.

На другой день моя кукла исчезла. Пропажу я обнаружила после обеда. Заглянула под подушку – нет! В клетчатую сумку – нет! Даже в ванной Вероники не было. Убедившись, что её нет и на маминой кровати, я догадываюсь: ну конечно, её взяла эта гадкая Оля! То-то она сразу не понравилась мне. А ещё сказала, что это не Барби. Да моя Вероника лучше всех Барби на свете, другой такой не найти! Эта Дашка просто позавидовала и украла моё сокровище!

Ослеплённая горечью потери, я рванулась искать гадкую девочку, которая позарилась на чужое богатство. В комнате её не оказалось, в игровой тоже. Я вылетела на улицу, добежала до беседки и тут неожиданно столкнулась с мамой, которая шагала под руку с тем дядькой в кепке, который подвозил нас до профилактория.

– Лена, становись фотографироваться! – приказала мне мама. – Я как раз шла тебя искать.

Я помотала головой, всем видом показывая, что худшего момента для фотографии выбрать нельзя, но мама схватила меня за плечи и поставила между двух берёзок. Дядька настроил аппарат и запечатлел меня в нарядном платье: кулаки плотно сжаты, губы стиснуты, глаза зло прищурены – кадр на все времена!

Ольгу я отыскала где-то на площадке, немедленно выхватила её за руку и выпалила ей в лицо:

– Ты зачем взяла мою куклу?!

– Ничего я не брала! – закричала она в ответ. – Пусти меня!

– Не пущу, пока не отдашь! Ты взяла мою Веронику!

Дашка всё отрицает, но я стою за свою правду: сразу не понравилась мне эта девчонка, значит, она и виновата! Она продолжает что-то верещать, и я в запале кидаюсь в неё поганым словом – пока единственным, которое знаю, и уже сама чувствую, что зашла слишком далеко, но остановиться не могу – злость управляет мной, злость и горечь потери.

Дашка убегает от меня и вскоре возвращается с мамой, точнее, с мамами – моя вскоре тоже появляется как из-под земли. Сначала возмущается Дашкина мама, и это ещё терпимо, но потом уже ругается моя, и теперь я совсем не слышу слов – никаких, кроме двух:

– Позоришь меня!

Я полыхаю уже не столько от злости, сколько от стыда и отчаяния. Меня заставляют просить прощения, и, выдавив из себя жалкое «Извини», я заливаюсь слезами.

– Переобуйся! – кричит моя мама. – Мокро на улице, туфли испортишь, а они денег стоят! Кеды надень!

Икая от слёз, я иду в раздевалку, опускаюсь на корточки, чтобы достать кеды. Они лежат в коробке. Я открываю крышку и вижу… Веронику, которую в спешке сунула сюда перед ужином, потому что надо было срочно бежать в столовую.

Я качаю головой, не веря своему счастью. Она! Я прижимаю Веронику к груди, целую её в макушку, глажу по рукам и ногам. Ну, теперь уж я никогда не расстанусь со своим сокровищем!

Вдоволь налюбовавшись куклой, я вдруг вспоминаю про Дашку. Выходит, я обругала её зря? Наверное, да… Впрочем, она всё равно не нравится мне, и дружить мы точно не будем. И вообще, скоро мы все уедем из профилактория и больше не увидимся, так что и переживать не стоит.

Но в столовой я всё-таки украдкой смотрю на Дашу и невольно думаю о том, как она похожа на мою обожаемую куклу: такие же пышные каштановые волосы, немножко смуглая кожа и голубые глаза. Наши мамы после ужина собираются идти куда-то вместе, и мы увязываемся вслед за ними: идём каждая со стороны своей родительницы.

Мы неспешно прогуливаемся по лесу, и тихий шум берёзовой листвы понемногу успокаивает меня, заставляет забыть надуманную обиду.

– Как у вас со школой? Подготовились? – интересуется Дашина мама.

Моя начинает рассказывать, как мы с ней решаем задачки, читаем книжки и складываем «Уникуб» Никитиных, а Дашина слушает внимательно и по-умному кивает.

– А в какую школу идёте? – продолжает интересоваться она.

– Ну, мы, конечно, хотели в сто вторую попасть, – говорит моя мама. – Про неё разное говорят, но в основном всё-таки, что престижная.

– Ой, а я слышала, что там не учёба, а балаган. Мы тоже туда одно время хотели, а в итоге записались в тридцать третью.

– Я Ленку туда и туда записала. Сейчас время такое, трудно разобраться, куда ребёнка отдать, что ему потом пригодится.